Биография между строк. Юрий Андреев

ской. Уж года два не заглядывал в эти края – околонаучный быт закрутил своей ненавязчивостью.

      Вокруг с озабоченными лицами снуёт служивый люд, сталинская высотка МИД подпирает шпилем нависшую рвань облаков, у знаменитого гастронома колышется удавом очередь с котомками наперевес.

      Он кинул озабоченный взгляд на часы над аркой:

      «Начало шестого, вопрос с зарубежной командировкой решился неожиданно скоро. У Иры, как нарочно, в поликлинике вторая смена. Прошвырнуться, что ль по старинке зигзагом по Арбату, убить время».

      Накрытые столы крикливо крашенных матрёшек – мал, мала меньше, вернисаж потёртых бородачей, малюющих прохожих на заказ, поодаль у театра – стайка студентов суриковского с жанровыми зарисовками: настроение схвачено – блеск! Интересно, куда эти таланты потом пропадают, глаз замыливается?

      Нахохлившись воробьишкой, Антон ускорил шаг на пронизывающем до костей мартовском ветру. В витринах окрестных магазинчиков призывно мерцает хрусталь, чашечки фарфоровые – наследие великой войны. Он подошёл и вгляделся: за парой позеленевших вычурных канделябров блеснули потёртые золочёные переплёты.

      « Брокгауз и Эфрон с «ятями» здесь к чему? Власть за семьдесят лет интеллигенцию из арбатских переулков повыкорчевала»…

      Он прошел еще квартал и свернул в переулок. На пятачке возле «Жигулей», где раньше кипело и бурлило, не было ни единой живой души!

      «Угар борьбы с алкоголизмом и сюда докатился – сообразил Антон. – А как-то осенним вечером мёрзли вдвоём с Иришкой больше часа. Бочкового пива попробовать захотела»…

      Внутри уныло: пенный напиток только в бутылках – не вполне свежий и лимитирован. Пока подадут, пойти, привести себя в порядок.

      Знаменитая стенка по-прежнему вся в надписях, будто рейхстаг после взятия Берлина. А что там над самой головой? – целое послание:

      «Кузьминский! Который год ищем тебя в списках нобелевских лауреатов! Долго ещё ждать? – Одноклассники, 86-й год».

      И рядом медальный профиль, – похож, только нос, пожалуй, чересчур вздёрнут! Сейчас 88-й, время летит. А он совсем закопался …

      Глава 2

      Начало июня, над городом грозы погуливают, словно напоминая: пора думать об отпуске. А загранкомандировка всё откладывается без объяснения причин. Антон было, совсем ждать перестал – ничего страшного, жил же столько лет невыездным – и вдруг, в одночасье, дождался. Цейтнот, за оставшиеся сутки необходимо тыщу дел переделать, а тут ещё секретарша шефа пальнула вдогонку:

      – На одну минутку заскочите в первый отдел!

      Вздохнув, Антон подчинился.

      Неприметный аппендикс в конце этажа, обитая казённая дверь, рядом оконце забрано решёткой:

      – Автобиографию напишите подробнее, – пожилая сотрудница протянула чистый бланк.

      Он чуть не присел, да на тренированных поджилках удержался, не подав вида. Интересно, что разумеется под этим «подробнее»? И что ей, мымре ещё надо? Змея подколодная! Куснула в нужное место в нужное время, которого в обрез! Но объяснять – себе дороже!

      Итак:

      «Кузьминский Антон Ильич, возраст 40 лет, родился в 48-м, в 65-ом окончил школу и поступил в Московский физико-технический институт; прописан по адресу.… И дальше – сплошная проза: в штате НИИ АН с осени 71-го, где пройден по флажкам путь от младшего научного сотрудника до заведующего сектором, в 77-ом защитил диссертацию …

      Антон перечитал и хмыкнул: выглядит гладко и пристойно, а на самом деле все годы как на санках по ледяным горкам, не туда вираж заложил и.…

      Но эти подробности к делу не пришьёшь.

      Теперь родственники: жена – Боярова Ирина Викторовна, 46 г.р., врач-терапевт. Её сын от первого брака Бояров Виталий Константинович 21 год, студент IV курса. Моя мать – Кузьминская Елизавета Антоновна, из служащих, умерла в 64-ом. Отец: Фомин Илья Артемьевич, из рабочих, в настоящее время – начальник цеха. Отец Виталия – Константин,…чёрт, забыл, как по батюшке?»

      Пришлось звонить Ире на работу:

      – Николаевич, – подсказала она. – 41 г.р., заведует сан. частью в Черёмушках, прописан со мной и Виталиком, разведён, проживает у родителей на Таганке.

      – Кошмар, прописан со мной! Вот Константин – самая весомая подробность. Готово! – с облегчением вздохнул Антон, ставя точку.

      На часах начало двенадцатого, на совещание уже не успевал.

      "Отдам лучше «подробности», пусть заглохнет навеки. А тогда уж – бегом за загранпаспортом".

      Сотрудница взяла испещренный едва ли не построчными иероглифами бланк и стала внимательно изучать написанное. Её глаза за толстыми линзами в старомодной роговой оправе выглядели неестественно выпученными. Зрачки, не спеша, буравили строку за строкой.

      «А ведь знает, старая мымра, что завтра уезжаю, – с раздражением думал Антон, – ищет, к чему прицепиться?»

      – С какого года вы постоянно прописаны в Москве? – вдруг вопросила она, да ещё тоном следователя.

      Невольно вздрогнув,