Дьявол соленых песков. Светлана Леонова

алую жидкость со льдом. – Ох, не знаю, куда глаза мои глядели, когда я с ним знакомилась.

      – Да что уж сейчас пенять, нас ты тогда ведь не слушала. Теперь ничего не исправишь. И так раньше была вся закрытая, вся в себе, а с этим кобелем и вовсе спряталась за своей холодностью.

      – Почему кобелем? – невольно улыбнулась Лана, выцепив из слов подруги самое безобидное.

      – Потому что имя у него собачье. У меня бабуля когда-то купила себе кобеля чихуа-хуа и назвала его Герман. Тот еще гад был. Но до твоего ему, конечно, еще ого-го!

      Татка глотнула из своего бокала и блаженно закатила глаза:

      – Ммм, вот умеют же они делать из ничего такую вкуснятину.

      – Поосторожней, – со смехом предупредила подругу Лана, – эта вкуснятина очень коварна. Отключает мозги на раз.

      – Знаешь, дорогая, а вот это, наверно, как раз то, что сейчас больше нужно именно тебе. Отключай свою педантичную соображалку и веселись. Вон как вокруг весело. Музыка, люди вокруг. Никаких проблем! Пойдем потанцуем, чего вечер зря терять из-за этого твоего кобеля? Пошли, пошли…

      И оставив свои недопитые коктейли, Татка потащила совершенно не сопротивлявшуюся подругу в самую гущу веселья.

      – Давай, подруга! – весело перекрикивая музыку, подбадривала Татка. – Вспомни, как мы раньше зажигали. Когда не было никаких забот и мужиков, когда мы были свободны и беззаботны.

      Наверно, выпитый бокал коктейля смешался с остатками не выветрившегося виски, и теперь разум окутала пелена безразличия и легкости. Напряжение приятно отпускало, и Лана наконец-то почувствовала возвращение давно позабытого чувства свободы. И даже забивавшийся под ремешки шлепанцев песок совершенно не тревожил. Ей хотелось танцевать. Да, так просто и банально – танцевать, ловить ритм и отдаваться музыке, совершенно не обращая ни на кого внимания. Права была Татка, нужно было просто позволить себе расслабиться, отпустить все хоть ненадолго. Ведь когда-то она могла себе позволить такие вольности, могла радоваться жизни и строить волшебные планы на будущее, мечтать… И куда делась та беззаботная Лана? Для чего она загнала себя в жесткие грани, скрывшись за маской холодности и безразличия? А ведь запрятанная за семью печатями душа все еще таила в себе веру во что-то светлое и теплое, но приходилось прятать это от злой действительности. Чтобы выжить и не потерять себя, чтобы не сломаться. Это был тот маленький огонек, что не давал сломаться, спрятанный ото всех, свято лелеемый и оберегаемый от чужих глаз. Ее слабость. И ее сила. Она позволила Герману лишь раз увидеть себя настоящую, но он воспринял ее нежность как слабость, едва не разбив хрупкость мечты и надежды. Лана окружила себя непреодолимой стеной холодности и уверенности, больше никому не позволяя заглядывать в свою душу. Но сейчас впервые за долгое время хотелось быть самой собой! Хотелось не бояться и радоваться. И это было потрясающее чувство.

      – Давай, детка! – весело подбадривала ее Татка, крутившаяся рядом. Как в старые добрые времена. – Ты у меня красотка!

      Время летело быстро, но Лана этого не замечала. Веселье было в самом разгаре