Помехи. Владимир Евгеньевич Псарев

дальний угол и молчала. Парни пошли на балкон. Выходя с кухни, Саша бросил на девушку мимолетный взгляд, и поймал на себе ее.

      – Ну как у вас дела? Может расскажешь?

      – Да как обычно все. Она страдает, я в работе весь. Даже не знаю, что рассказать.

      – Ты уволиться вроде бы хотел, – быстро перевел разговор Саша.

      – Пока не вариант. Не нашел лучшего варианта. Никаких гарантий нет, а без работы сидеть не могу – не миллионер, – Дима неаккуратно стряхнул пепел и половину затянуло обратно в лоджию.

      – Ты на Юлю совсем внимания не обращаешь. Ее словно не существует для тебя.

      – Дружище, – резко Сашу собеседник. – Это наши с ней отношения только. Она меня достала своими проблемами. Что вот такое вообще депрессия?

      – Может быть, болезнь? Или болезнь? Но скорее всего болезнь.

      – Я не верю в это.

      – Просто сам не сталкивался. Депрессия – она как раковая опухоль. Ты можешь выдержать многое, потому что наша психика вообще-то очень подвижна и способна к регенерации, но лишь до определенного момента. В результате ее постоянной перегрузки, – Саша сложил пальцы, – может хватить и одной ситуации, чтобы этот процесс регенерации где-то нарушился, как при онкологии. И затем эта трещина поражает все остальные участки сознания. Появляются страхи, сомнения. Когда их становится много, приходит апатия и нежелание браться за что-то новое. Чем дальше прогрессирует это, тем труднее человека вернуть назад. Полная аналогия с опухолями. И вроде бы поводов для тоски нет, но человек постоянно смещается, падает, будто кориолисова сила в противоположном направлении относительно направления вращения сдвигает пулю. Весь мир живет по одним и тем же законам. Между социумом и природой миллион аналогий.

      Дима смотрел на Сашу, как на монстра. Даже забыл про сигарету, которая дотлела в пальцах просто так:

      – Ты сам-то понял, что сказал?

      – Нет, конечно, так слов разных накидал, не парься, – махнул Саша рукой и потушил окурок.

      – Ну я так и понял, да. Я еще одну, ты иди. Только дверь там снаружи не закрой, не забудь.

      Юля так и сидела на кухне, вращая в руках свою стопку.

      – А Дима где? Он еще остался.

      – Дима вообще много курит. Пачки на день больше не хватает.

      – Мне тоже. Тоска какая-то. Все время волнуюсь за что-то, и уже не могу понять за что именно. Это чувство въелось так, что не берут никакие успокоительные. И только когда вдыхаю дым, я успокаиваюсь.

      – Но через пять минут все заново?

      – Но через пять минут все заново, – Саша замялся. – Что тебя беспокоит, Юль?

      Девушка распрямилась, забегала глазами по столу.

      – Да как сказать..?

      – Как есть скажи, у нас три минуты.

      – Я постоянно испытываю чувство внутреннего одиночества. После смерти родителей… Эм, Дима – не мой человек. Я с ним только потому, что без него у меня совсем ничего нет. У него есть все, а я одна. Он этого не понимает, считает меня глупой.

      – Но ты совсем не глупая.

      Девушка аккуратно улыбнулась и продолжила:

      – И чем дальше, тем сильнее