Змей в саду Ватикана. Екатерина Барсова

шубу. Ни слова не говоря, Ольга отдала и сервиз, и ковер, и шубу.

      Благодарности она не дождалась. Судя по всему, соседка рассчитывала и на квартиру. Но здесь в силу вступило завещание, согласно которому Ольга объявлялась единственной наследницей хорошей квартиры в доме для партийных работников с видом на Волгу. Квартира была просторной, двухкомнатной, с окнами, в которые поочередно заглядывало солнце, и складывалось впечатление, что в течение всего дня она была залита светом.

      Тот момент, когда она решилась на самый странный и рискованный поступок в своей жизни, Ольга помнила хорошо.

      Она сидела на балконе с видом на Волгу. Был август, но уже не жаркий, скорее – прохладный. Такую погоду Ольга любила особенно. Она вспомнила, как мать обычно называла такой август – нежно-хладным. Откуда взялось это слово – Ольга не знала, но и вправду в такой погоде была нежность и прохлада. Ветерок овевал лицо. Солнце грело тихо и ласково, и во всем ощущались благодать и умиротворение. Ольга посмотрела вниз. Набережная Волги была хорошо видна. Вдоль нее выстроились художники со своими нехитрыми картинами. Один раз Ольга попробовала встать вместе с ними, но получила жестокий отпор. Алкоголик, в котором, казалось, едва душа держалась, надвинулся на нее, сплевывая сквозь зубы.

      – Слышь, шалава. Ноги уноси-ка. А то костей не соберешь. Я здесь уже не первый десяток стою. А ты думаешь, явилась, и все тут. Все на твою мазню и кинулись. Клиента думаешь перебить. Ты еще жизни не нюхала. Цаца какая. Мотай, говорю, отседова. Ну! Кому говорю! – От него пахло перегаром, выцветшие голубые глаза наливались кровью, и Ольга сделала шаг назад. Окружающие смотрели на нее с любопытством и тоже… с ненавистью. Пожилая художница в пестром балахоне, который скрывал ноги с набухшими венами. Высокий и нескладный молодой человек, похожий на Буратино, настолько он был угловат и худощав. Маленький и верткий заросший мужичонка цыганистого типа. Молодая девушка с прозрачными глазами и тонкими руками. И во взглядах всех этих людей полыхала ничем не прикрытая ненависть к Ольге, посмевшей затесаться в их ряды и составить конкуренцию… Они были готовы в любой момент дать ей отпор, лишь бы не позволить встать на набережной со своими картинами.

      Ольга повернулась, быстро сложила свои картины в большую папку, а потом побежала, словно полетела. Ей было противно, обидно, и вдруг она поняла, что ее никогда не примут здесь за свою, потому что место в таком ряду покупается не способностями, а чем-то другим – сплоченностью, клановостью, общей неудачливостью и убогостью… Здесь люди жили прошлым и настоящим, но никак не будущим…

      Сейчас, глядя на Волгу, Ольга подумала, что жизнь идет гораздо быстрее, чем она себе представляла. Да, эта мысль – банальна, но как верна!

      Деревья уже пожелтели и сверху напоминали зелено-желтые шары, плывущие над землей… На горизонте справа виднелся маленький теплоходик… Ольга вцепилась в перила и подалась вперед…

      Что ее ждет здесь, в этом застывшем пейзаже, где все неизменно годами: Волга, набережная, родной город… И сможет ли она как-то устроиться здесь,