Напролом. Вера Мир

учёбы в школе продолжил сапожничать, постепенно став Аркадием Самуиловичем. Образование его было голдиковское, и оно значительно превосходило качество тогдашних обувных училищ.

      Когда директор одной из школ пригласил его на должность учителя труда, он, посоветовавшись с Розой Марковной (к тому времени они уже поженились), с радостью принял предложение.

      Неудивительно, что ребята, которым посчастливилось учиться в школе, где труд преподавал Голдик, обожали своего учителя, а вместе с ним и сам предмет, ставший для них отдушиной. Другие учителя, разумеется, завидовали – одни больше, другие меньше. В конечном итоге, если даже кто-то и хотел строить козни учителю труда, попытки сделать гадость сходили на нет, потому что Голдик просто игнорировал всяческие нападки, держа в руках синюю птицу мастерства и любви к своему делу. А детей обмануть нельзя: они чувствуют, кто какой человек, и тянутся всегда к чистым душам. Аркадию Самуиловичу и директор школы неоднократно говорил, что если бы он окончил высшее педагогическое учебное заведение, то смог бы и завучем стать, а затем получить и более высокую должность в учебном мире. Только он и слышать не желал об учёбе. Вот каким был Голдик – сапожником с большой буквы и лучшим учителем в жизни Самобытова.

      Когда Игорь, выйдя из госпиталя, вернулся к гражданской жизни и приехал в свой город, где ему досталась от родителей небольшая квартира, он первым делом пошёл к Голдикам. Знакомые у него, разумеется, имелись, и занимающие хорошие жизненные позиции в том числе. Тем не менее на поверку выходило, что не так-то много у него оказалось людей на свете, которых он мог считать близкими. Одними из них были Аркадий Самуилович и его семья. Но они иммигрировали то ли в Штаты, то ли в Германию, то ли в Израиль, и связи с ними никто не имел, все же предпринятые Игорем старания их найти результатов не дали.

      В Сергиевом Посаде мало осталось его одноклассников и знакомых сверстников. В основном все уехали – кто в Москву, кто в Питер, кто в другие города России, кто в другие страны постсоветского пространства, а кто в страны дальнего зарубежья, как Голдики. С оставшимися в городе Игорь Самобытов встретился пару раз, однако говорить было не о чем. Военные истории никого не трогали, потому что люди не хотели слушать о войне, о смертях, о ранениях и их последствиях. Пить же просто так, без особых причин, могли только те, с кем ему делать это было скучно. Попытался выпивать один, только после таких попоек становилось до того тоскливо, что хоть волком вой. Тогда-то он и нашёл себе ту самую компанию сантехников, тихих алкоголиков, не имеющих ни претензий, ни каких-либо амбиций, как в английском значении слова, так и в русском. С ними было просто и без напрягов. Общение с этой компанией его ни к чему не обязывало. Засасывало потихонечку, впрочем Игорь тешил себя мыслью, что он в любой момент сможет прекратить погружаться в болото, что поймёт, когда дойдёт до края. Постоянную женщину встретить, чтобы с ней прожить вместе хотя бы год, не получалось.