Пока Париж спал. Рут Дрюар

наклоняется вперед и пристально смотрит ему в глаза.

      – Что вы делали во время войны?

      Жан-Люк смотрит прямо на него.

      – Я работал в Бобиньи – на железной дороге.

      Брэдли приподнимает густую бровь.

      – Дранси?

      Жан-Люк кивает.

      – Концлагерь в Дранси?

      Он снова кивает. Он чувствует себя загнанным в угол, будто его заставляют соглашаться с чем-то, что не отражает всю историю целиком.

      – Откуда тысячи евреев были отправлены на смерть в Аушвиц?

      – Я просто работал на железнодорожных путях.

      Жан-Люк удерживает зрительный контакт, он не хочет быть первым, кто отведет взгляд.

      – Чтобы поезда уходили по расписанию.

      – Я просто выполнял свою работу.

      Лицо Брэдли становится еще ярче и краснее.

      – Просто выполняли свою работу? Это мы уже слышали. Но ведь вы были там, не так ли? Вы помогали им, пособничали?

      – Нет!

      – Дранси был транзитным лагерем, так ведь? И вы помогали им перевозить евреев в Аушвиц.

      – Нет! Я хотел остановить их! Даже пытался вывести рельсы из строя. И попал в больницу из-за этого.

      – Неужели? – произносит Брэдли с насмешкой.

      – Это правда, клянусь.

      Глава 4

      Жан-Люк

      Париж, 6 марта 1944 года

      По прошествии четырех лет жизнь в оккупации стала для них привычной.

      Кто-то адаптировался лучше, кто-то хуже, но Жан-Люк по-прежнему каждый день просыпался с неутихающим чувством тревоги. В то утро он с трудом выбрался из постели, чтобы отправиться на дежурство на станцию Сен-Лазар, но в этот раз начальник станции не выдал ему сумку с инструментами, как делал обычно. Вместо этого он многозначительно посмотрел на него.

      – Сегодня ты должен отправиться в Бобиньи.

      – Бобиньи? – повторил Жан-Люк.

      – Да. – Начальник посмотрел ему в глаза. Они оба знали, что значило отправиться в Бобиньи.

      – Я думал, эту станцию закрыли.

      – Ее закрыли для пассажирских поездов, теперь она служит для других целей.

      Начальник замолчал, давая Жан-Люку осмыслить услышанное.

      – Это ведь рядом с транзитным лагерем Дранси? – Голос Жан-Люка задрожал, а сердце бешено застучало. Он пытался найти выход.

      – Да, и рельсы нуждаются в ремонте. Нам приказали отправить туда шесть работников. – Он сделал паузу. – Не смей что-то выкинуть там. Теперь боши заправляют там всем. Постарайся не показывать им свою руку.

      Жан-Люк работал на государственную железнодорожную компанию с тех пор, как ушел из школы шесть лет назад, когда ему было пятнадцать. Но, как и все остальное, теперь железная дорога принадлежала немцам. Он отвернулся и сунул свою изуродованную руку в карман. Он даже не задумывался об этом. То, что он родился только с большим и указательным пальцами на левой руке, никогда и ни в чем ему не мешало.

      – Им такие штуки не по душе.

      Взгляд его начальника смягчился.

      – Ты