Человек из красного дерева. Андрей Рубанов

заинтересованно; я сел спиной к ним и заказал пива.

      Когда Застыров прибыл, его уже ждали стартовые три кружки светлого нефильтрованного.

      – Дело есть, – сказал я. – Важное. Может тебя коснуться.

      Застыров, опрокинув первую кружку, вытер с губ пену.

      – Излагай.

      – У меня в цеху, – начал я, – работает мужик, фамилия – Твердоклинов. Я его давно знаю. Сегодня мы с ним выпивали. Когда он опьянел – сказал, что собирается зарезать сожителя своей жены. Они в разводе, у бывшей жены – новый любовник. Про этого любовника знаю только одно: он занимается недвижимостью. Твердоклинов его ненавидит. Когда он трезвый – он почти нормальный, но после двух стаканов ему башню сносит на глушняк. Не знаю, что ты будешь делать в этой связи, но предупредить тебя – я обязан.

      Застыров посуровел, сделался официальным, вынул записную книжку и авторучку.

      – Продиктуй, – велел.

      – Твердоклинов Николай Юрьевич, работник фабрики “Большевик”. Проживает с матерью по адресу Вторая Поселковая, дом 19, квартиру не помню, сам найдёшь.

      Застыров записал, поднял на меня светлые, злые глаза.

      – Ты сказал, что он почти нормальный. Это как понимать?

      – Ну, у него тараканы в голове. Он думает, что видит демонов.

      – Хорошо, – сказал Застыров. – Ты правильно сделал, что сообщил.

      И взялся за вторую кружку.

      На экранах один спортсмен наконец повалил другого и стал бить кулаком по голове; наблюдавшая за поединком молодёжь оживилась, раздались азартные возгласы. Я решил, что мой долг исполнен, и стал прикидывать, как уйти быстро и вежливо.

      – Посадишь его? – спросил я.

      – Незачем, – ответил Застыров. – Посадить всегда успеем. Пока проведём профилактическую беседу. Позвоню участковому, вдвоём с участковым возьмём клиента, отвезём в отделение. Разъясним. Возможно, закошмарим его малёхо… Если не одумается – дальше будем решать по ситуации… Может, закроем, может, нет, – видно будет…

      Он допил третью кружку и сделал знак официанту – показал три пальца: официант кивнул и убежал.

      Понятно, что старший оперуполномоченный Застыров считался в этом баре почётным клиентом, имел скидки и идеальное обслуживание.

      – Я в полиции двадцать пять лет, – сказал он. – С одна тыща девятьсот девяносто пятого. Знаешь, сколько сидело по лагерям в том году? Миллион двести тысяч. А сейчас сидит ровно в два раза меньше: шестьсот тысяч. За всю историю России так мало не сидело никогда. А почему? А потому что профилактика есть. Ты, земеля, верно поступил. Твоё имя нигде не всплывёт. Давай, пей пиво, сегодня всё за мой счёт.

      – Не надо мне пива, – сказал я. – Домой тороплюсь.

      – Так я тебя отвезу! – Застыров вдруг возбудился. – Ты прав, нечего тут рассиживать в будний день! Сейчас допью – и двинем. Заодно проверю дом.

      – Это лишнее, – возразил я. – На маршрутке нормально доберусь. А тебе незачем крюка давать в семьдесят километров. И дом твой в порядке, я мимо него хожу каждый день. Там только надо бы во дворе убрать, после зимы…

      – Поедем, –