Мечта цвета фламинго. Светлана Демидова

ей улыбнулась.

      – Ниночка! Вам нужны овощи? – весело спросил ее Тарасов уже на улице.

      – Ну… вообще-то… да… – промямлила Нина и закончила уже совсем, как нищий на паперти: – Картошки бы…

      – Николай! – Михаил Иннокентьевич обернулся к одному из широкоплечих. – Принеси два пакета картофеля, салатный набор… ну и еще… сам знаешь…

      Широкоплечий кивнул и скрылся в магазине, а Нина жалела, что не попросила заодно и «Царицы Тамары».

      – Садитесь, – Тарасов открыл дверь дорогой машины цвета черного жемчуга с зеленоватым отливом.

      – Нет-нет-нет! Не надо! Я совсем рядом живу! Как раз во дворе магазина… – зачастила Нина.

      – Я подвезу вас к подъезду! Не потащите же вы все в руках! – улыбался Тарасов и гладил Нину своими коричневыми бархатными глазами.

      Нина посмотрела на свои руки, уже занятые пакетами с продовольственными подарками четы Тарасовых, и ей вдруг стало так стыдно, что она покраснела до слез. Побирушка в чужой куртке, с чужими мешками, у чужой машины! Стоять бы лучше в очереди за теткиной спиной и помалкивать в тряпочку на предмет того, кто и куда без спросу влез.

      – Садитесь! – повторил Тарасов.

      Нина послушно села, торопливо смахнув рукой успевшую выскочить на щеку слезинку.

      Широкоплечего не пришлось долго ждать. Минут через пять он поместил на заднее сиденье два огромных фирменных пакета «Веги», а еще через две минуты машина уже тормозила у Нининого подъезда.

      Как всегда, с трудом, Нина выбралась из недр машины. Тарасов вышел следом, вытащил свои фирменные пакеты и, закрыв машину, пошел с ними к подъезду. Нина обреченно поплелась следом. Три бабульки, вечно коротающие время под козырьком подъезда, только что не пали ниц перед известным всему городу Михаилом Иннокентьевичем. Самая стервозная и боевая из них, Лидия Тимофеевна, даже заботливо крикнула вслед Нине с Тарасовым внутрь подъезда:

      – Ниночка! Осторожнее в лифте! Там какая-то дрянь наплевала и по стене размазала!

      В лифте ехали молча. Тарасов улыбался, а Нина краснела, как маков цвет, будто ей было всего двадцать один год, как Ляльке. Поскольку обе руки у Нины были заняты, она плечом надавила на кнопку звонка у своей двери.

      Дверь распахнулась, и на пороге появилась Лялька в микроскопических трусах и в не менее выразительном лифчике. Увидев Тарасова, она даже не подумала взвизгнуть и прикрыть срам, как это сделала бы Нина в ее возрасте. Она всего лишь отошла в глубь квартиры, сказав: «Проходите!», и включила свет в прихожей, чтобы ее было видно еще лучше.

      – Ляля! Сколько раз я тебя просила одеваться перед тем, как открываешь дверь! – рявкнула Нина.

      – Я не успе-е-ела… – томно протянула Лялька, явно и не собираясь ничего успевать.

      Нина сунула ей в руки оба свои пакета и сквозь зубы злобно прошипела:

      – А ну марш на кухню!

      Лялька грациозно развернулась и пошла туда, куда ее