Война HAARP. Василий Головачев

я!

      Обедали на веранде.

      Геннадий Терентьевич ожил, разговорился, обрадованный встречей с внуком, Афанасий слушал, неторопливо хлебая овощной суп, и задавал вопросы. Больше всего его интересовала судьба бывших школьных и уличных приятелей, с которыми он провёл самые лучшие детские годы.

      – Петро Лившиц здесь? Я его после школы не видел ни разу.

      – Петро, по слухам, важный деятель, в Министерстве образования в Москве окопался.

      – Это на него похоже, замашки у лопоухого были отцовские – везде командовать парадом, он лучше всех историю знал. А Вовка Зыс?

      – Приезжал как-то, директор завода в Нижнем Тагиле.

      – Ух ты, молодец, добился своего. Помню, он ещё в пятом классе рвался отечественное производство поднимать. А Олежка Щедрин где, не знаешь? Сколько мы с ним чижей по огородам похоронили! Я проехал мимо его дома, никого не увидел, думаю вечерком зайти. Валик Баранов?

      – Умер.

      – Да ты что? Он же здоровый был бугай.

      – У них мор на всю семью пошёл, все перемёрли.

      – А Олег?

      – Олег приезжает часто, в отличие от тебя, ко мне заглядывал, про тебя спрашивал. Он МИФИ окончил, где-то в метеорологах вроде бы подвизается, а где – не помню. По-моему, где-то в Подмосковье. Хороший парнишка, вежливый, уважительный. Батя его тоже ко мне захаживает, учительствует в нашей средней школе, географию преподаёт.

      – Он и тогда географию преподавал, когда нас в белый свет выпускали. – Афанасий помрачнел. – Вместе с отцом.

      Геннадий Терентьевич молча встал, ушёл в дом и вернулся с графинчиком, на дне которого плескалась прозрачная жидкость, и двумя стаканчиками.

      – Давай по глоточку, помянем родимых.

      Афанасий сжал зубы так, что они заныли.

      Отец умер от рака десять лет назад, а мама ушла за ним следом через год, не смогла пережить потерю любимого человека.

      – Вечная память, Жорушка и Аннушка!

      Старик прослезился.

      Глоток водки обжёг нёбо, колючим шариком скатился по пищеводу в желудок.

      Голова затуманилась почти мгновенно, на душе стало легче.

      – Хапилин вернулся, – вспомнил Геннадий Терентьевич, отняв от носа корочку хлеба. – Помнишь, рыжий такой, даже летом в кепке ходил.

      – Да уж. Кепка у него была знатная.

      – Солидный такой стал, потолстел, главным редактором нашей районной газетёнки работает.

      – Это здорово, – оживился Афанасий. – Давно рыжего не видал. Он и в школе всегда что-то писал, во всех литературных конкурсах участвовал. К нему первому пойду. А из девчонок кто остался?

      – Оля Яшутина, на деревообработке мастер. Лариса Гришенок – аптекарь, Зина Бадыкина – парикмахерша. Да ты сам всё узнаешь, коли по улице пройдёшься. Соседку нашу помнишь?

      – Какую? Верку Гудко, что ли?

      – Поближе, я же говорю – соседку.

      Афанасий наморщил лоб.

      – Со мной вроде никто из соседних не учился.

      – Я и не утверждаю, что учился, она