Перст судьбы. Елизавета Дворецкая

стоила больше, потому что от нее уже нельзя было ждать совершенно никакой пользы. Но сын Домагостя хёвдинга согласился на обмен и забрал рабыню. Мы еще поспорили с моим братом Свейном, что был тогда со мной, выживет она или нет. Я выиграл. – Стейн смущенно улыбнулся и опустил глаза, поскольку проигравший ему брат уже давно, с тех самых пор, был мертв. Свейн мертв, а рабыня, на смерть которой он поставил серебряную пуговицу против ножа, до сих пор жива и стоит здесь сейчас… – Когда мы уезжали, рабыня была уже здорова и могла ходить. Я не сразу узнал ее, – он посмотрел на Ложечку, – потому что тогда у нее было на голове покрывало, а теперь ее волосы отросли и она выглядит немного иначе. К тому же сейчас у нее вид гораздо более цветущий и здоровый. Но я все вспомнил, когда об этом зашел разговор. Мой брат Свейн погиб в битве с Иггвальдом, а Фасти Лысый умер в ту зиму на Олкоге, но я могу поискать свидетелей среди наших людей. Сам я уверен, что все помню точно. Ведь я сказал правду? – мягко обратился он к самой девушке.

      – Да. – Она опустила глаза.

      – Да и мы подтвердить можем, – подал голос Домагость. – Велема нет, но и я, и мать, и Доброня, все скажем – так и было. Эту девку Велем у Вестмаровых товарищей на липовую ложку выменял, а мать ее в´ыходила. В тот самый год, как Иггвальд явился и я второго сына в той же битве потерял.

      – В таком случае мы не можем больше сомневаться! – Хрёрек расцвел. – Да и если бы здесь оказалась еще какая-то ирландка, это было бы не иначе как чудо! Но и так я вижу истинное чудо в нашей встрече!

      – Не требуй от Господа слишком много, когда довольно малого! – Отец Брендан улыбнулся. – Это не чудо – милосердный промысел Господень.

      Опомнившись, народ загудел и загомонил.

      – Я привез достойный выкуп и надеюсь, что ты не откажешься передать мне эту девушку, – перекрикивая шум, взывал Хрёрек к Домагостю. – Всем известно, что за молодую женщину королевского происхождения платят три марки серебра, и я готов выдать их тебе, когда ты пожелаешь.

      – Не могу! – Домагость развел руками. – Девка не моя. Сын мой Велемысл ею владеет, она в его доме живет, его жене служит, сейчас только невестка ее моей жене одолжила, чтоб на пиру помогать. Я без него не могу его добром торговать.

      – А когда твой сын вернется?

      – Я сам бы хотел знать. Но теперь до весны уже ждать нечего.

      – Может быть, поговорим с его женой? – предложил Хакон, которому не хотелось до самой весны мучиться неизвестностью.

      Вот ведь она, невеста и наследница власти, только руку протяни, но неизвестно еще, дотянешься ли? Пока она принадлежит сыну Домагостя, тот сам, при желании, сможет стать королем Коннахта! Ведь теперь его семья знает, чем владеет!

      – Поговорить-то можно, но не думаю, чтобы Вышеславна без мужнина разрешения стала челядь из дома продавать.

      – Ступай покуда, – Милорада отпустила Ложечку, и та торопливо вышла. Наверное, пойдет на свое любимое место и будет долго стоять на коленях, шепча неслышные слова и глядя в небо.

      Дело пока не решилось окончательно,