Про психов. Терапевтический роман. Мария Илизарова

заводят в кабинет дежурного врача. Это симпатичный рыжий доктор в белом, небрежно накинутом на плечи халате. Он усердно пишет, низко наклонившись над столом. Сидит как учитель, подумал Костя.

      Дописав, врач поднимает глаза, осматривает Костю профессионально отстраненно, но вполне доброжелательно. Косте ужасно хочется рассказать все этому доктору, который выглядит по-домашнему уютно и не похож на палача.

      – У вас тут тепло…

      Врач молчит.

      – А на улице похолодало, – начинает Костя светскую беседу.

      – Присаживайтесь. – Доктор указывает Косте на стул. – Развяжите его, – командует он санитарам.

      Костю развязывают. Руки затекли, повисли плетьми и не шевелятся.

      – Как вас зовут? – Доктор опять склонился над столом.

      – А вас?

      – Меня Олег Яковлевич.

      – А меня Новиков Константин Юрьевич. – Костя чувствует, как ужасно устал. Руки болят, и хочется пить, а говорить – нет. Хочется, чтобы его уже оставили в покое.

      – Год рождения? – Доктор спрашивает, особо не настаивая на подробных ответах.

      Костя отвечает на вопросы односложно.

      – Что произошло с вами, Константин Юрьевич? – осведомляется доктор в завершение беседы.

      – Я ударил директора школы.

      – За что же вы его ударили?

      – Он меня оскорбил. – Краска прилила к лицу Кости, он опускает голову: смотреть на доктора сложно.

      – Что же он вам такого сказал?

      – Это вас не касается. – Костя вновь разозлился, но изо всех сил старается держать себя в руках. Эти американские горки – от ярости до стыда и бессилия, от апатии до страстного желания спасения и помощи – совершенно его измучили.

      Доктор с любопытством и некоторым раздражением рассматривал нового пациента.

      – Зря вы так, голубчик, – наконец говорит он, – но дело хозяйское. – И, решительно закончив писать, позвал санитаров.

      Костю провели в смежную с кабинетом врача комнату и велели раздеваться. Он попытался было отказаться, но санитар тут же начал раздевать его сам. Дальше Костя уже не дергался. Он старался никуда не смотреть. Даже когда его завели в облицованную кафелем холодную комнату со стоящей в центре ванной, заставили залезть в нее и прилюдно мыться, он не сопротивлялся. Он просто не мог понять, как это может происходить с ним. Вспомнил похожую сцену в одном из романов Солженицына.

      Его осмотрели, померили давление, залезли даже в задний проход на предмет наличия там оружия или наркотиков. Потом переодели в клетчатую затертую байковую пижаму. Вся его одежда куда-то делась, с шеи сняли веревочку с древнегреческой монеткой-талисманом, паспорт с кошельком тоже забрали. Потом долго вели по лабиринту коридоров, мимо пыльных комнат, заставленных старой советской мебелью, мимо дверей, в основном закрытых. Вышли на улицу, где ждала машина-перевозка, старый советский «газик». На этой машине отвезли в другой корпус, в отделение, где ему предстояло провести многие недели. Возможно,