Дериват. Дмитрий Олегович Котенко

Крео Спри. – Вдогонку поникшей тональности омнифрейма пес опустил голову, его ушки непроизвольно качнулись. «Да вы, верно, сговорились все!» – распитие алкоголя в одиночку подгоняло наружу параноидальное зацикливание буси-до в виде ругательств. Крео вновь сдержался.

      – Говоришь, как такое возможно?

      – Не мог ведь мужчина распороть себе живот и…

      – Совершить сэппуку, попрошу Вас тут, – чувство собственной беспомощности вместе с вызванными им гневом и отчаянием наполнили ледяной безжалостностью наполовину видимые из-под опущенных век глаза.

      – Я не могу подобрать среди существующих – по результатам известных наблюдений – параметров физиологической сигнатуры в моменте шока, чтобы смоделировать схожую ситуацию, при которой человек, с выпущенными наружу висцеральными органами, смог бы спрятать в собственном теле такой длины меч дальневосходного типа.

      Оператор омнифрейма не ответил на вопрос, так как сам был в замешательстве. В настоящий момент к отвратной кататонии примешалась едва сдерживаемая злость на неспособность отгородиться от внешнего мира ширмой эмоциональной глухоты. Еще сильнее его бесила легкая капитуляция перед дистиллятом из пшеничной смеси, вместе с которой он бы с удовольствием сжег свою стыдливую тушу в дубовых стенах ароматизирующих бочек. Таким он и сидел: угрюмым, свирепым, готовым обрушить грозовые небеса на не успевший отдышаться от утопления в ливне Новый Дэ’Вон. Гусиная кожа от сквозняка вместе с мышечными судорогами придавали жилистому телу большую оживленность, которая, в свою очередь, напрочь отсутствовала в застывшем гневе лица. Голый торс разграфляла жилистая укладка мышц: за минувший месяц Спри из крепко сложенного стал неузнаваемо поджарым – конечно, до высушенной рыбы ему оставалось еще очень далеко, однако на лицо было влияние дефицита сна и отсутствие сбалансированного питания.

      В углу около панорамного остекленения висел древний сто дюймовый плазменный экран и транслировал злободневные сводки новостей: ведущий вечернего выпуска вестей вывел на экран лицо особо грозного выражения, все заросшее неуклюжими завитками, да и вообще с неопрятно сидящей бородой:

      «Мы не допустим, чтобы власти Осевого Полиса пошли на поводу у так называемых Независимых Звезд Континента. Если утвержденный запрет на сообщение с южными зонами будет утвержден, то наш ответ не заставит себя ждать!» – то был лидер ультрарадикального крыла небольшого оплота государственности южных зон. Ман Би Жа – так звали непомерно вспыльчивую звезду вечернего выпуска. Хоть и выступая в составе хлипкого властного образования, этой фигуре, вне всяких сомнений, приписывали статус черной лошадки горячего материка: такое двусмысленное опознавание южной зоны закулисные игроки наносили на своих геополитических картах в бесконечной партии великого шахматного противостояния непримиримых императивов. Ряд журналистских расследований связывал Ман Би Жа с акциями безнаказанного геноцида, ему приписывали