Воспоминания ученого-лесовода Александра Владимировича Тюрина. Александр Петрович Тюрин

цветов и зелени. Ничего этого не было ни в соборе, ни в Троицкой церкви. Наши путешествия к всенощной почти всегда сопровождались приключениями. Случалось почему-то так, что мы часто приходили с мокрыми ногами, хотя большинство луж уже просохло, а ручьи перестали течь. По-видимому, здесь не обходилось без моих шалостей, или же я искал новых путей, по которым еще никто не ходил. Дедушка относился к таким приключениям добродушно. Иногда перед сном дедушка рассказывал мне о разных вещах из своей жизни, а также из виденного им и прочитанного. Очень часто я расспрашивал его о войне 1812 года, в которой его отец участвовал. Дедушка любил Кутузова, а еще более Суворова. Из его рассказов, еще до того, как я начал читать исторические книги, я узнал много подробностей из жизни этих двух великих полководцев. Дедушка сообщил мне также, что обоим полководцам дали княжеский титул. «А что такое князь?» – спросил я. «Это почетное, самое почетное звание. Его дают только великим полководцам» – ответил дедушка. Его слова я запомнил и однажды поставил дедушку в неловкое положение.

      Были гости. Я присутствовал тут же, сидя в уголке на стуле, около своего столика. Во время беседы была произнесена фамилия Кугушев с прибавлением слова «князь». Когда на минуту установилось молчание, я спросил дедушку: «Князь Кугушев – это тоже великий полководец?» Взрыв общего хохота был ответом на мой вопрос. Но после дедушка объяснил мне, что, к сожалению, есть князья не по заслугам, а по рождению. Этого, однако, тогда я не понял, пока не подрос и не узнал жизнь побольше. Князь же Кугушев был потомок прежних татарских мурз, обрусевших после покорения Прикамского края. Никаких заслуг за ним не числилось.

      Когда я уехал учиться в далекие края, то постоянно переписывался с дедушкой и иногда приезжал в Мензелинск повидаться с ним и другими близкими и родными мне людьми. Он был крепкий старик, но осенью 1911 года на семьдесят пятом году жизни опасно заболел. Я заехал в Мензелинск и навестил его. Он лежал в земской больнице.

      Как теперь, вижу его на постели. Он лежал в коридоре, так как коридор не был проходным, его место не было плохим. Он был спокоен, сознавая свое положение, но находил силы шутить. В то время я уже кончил Лесной институт и был оставлен при институте для подготовки к профессорскому званию. Дедушка был горд за своего старшего внука, самого близкого к нему из внуков. Он давно уже думал о том, чтобы найти невесту внуку и женить его при своей жизни. На эту тему мы не раз шутили, и это доставляло нам обоим много удовольствия. Мы представляли себе разные комбинации по поводу моей предполагаемой женитьбы. Так и в этот раз последнего нашего свидания после приветствий и расспросов он полушепотом сказал мне, шутливо улыбаясь: «А я тебе, Саша, невесту приглядел! Ох, хороша…", а потом добавил: «Говорят, у тебя своя невеста завелась?» Я ответил, что своей невесты у меня нет, и что я охотно познакомлюсь с той, о которой он говорит.

      Эта