Записки охотника. Рассказы. Пьесы. Иван Тургенев

Сучка есть дощаник[32], – заметил Владимир, – да я не знаю, куда он его спрятал. Надобно сбегать к нему.

      – К кому? – спросил я.

      – А здесь человек живет, прозвище ему Сучок.

      Владимир отправился к Сучку с Ермолаем. Я сказал им, что буду ждать их у церкви. Рассматривая могилы на кладбище, наткнулся я на почерневшую четырехугольную урну с следующими надписями: на одной стороне французскими буквами: «Ci gît Théophile Henri, viconte de Blangy»[33]; на другой: «Под сим камнем погребено тело французского подданного, графа Бланжия; родился 1737, умре 1799 года, всего жития его было 62 года»; на третьей: «Мир его праху», а на четвертой:

      Под камнем сим лежит французский эмигрант;

      Породу знатную имел он и талант,

      Супругу и семью оплакав избиянну,

      Покинул родину, тиранами попранну;

      Российския страны достигнув берегов,

      Обрел на старости гостеприимный кров;

      Учил детей, родителей покоил…

      Всевышний судия его здесь успокоил…

      Приход Ермолая, Владимира и человека с странным прозвищем Сучок прервал мои размышления.

      Босоногий, оборванный и взъерошенный Сучок казался с виду отставным дворовым, лет шестидесяти.

      – Есть у тебя лодка? – спросил я.

      – Лодка есть, – отвечал он глухим и разбитым голосом, – да больно плоха.

      – А что?

      – Расклеилась; да из дырьев клепки повывалились.

      – Велика беда! – подхватил Ермолай. – Паклей заткнуть можно.

      – Известно, можно, – подтвердил Сучок.

      – Да ты кто?

      – Господский рыболов.

      – Как же это ты рыболов, а лодка у тебя в такой неисправности?

      – Да в нашей реке и рыбы-то нету.

      – Рыба не любит ржавчины болотной, – с важностью заметил мой охотник.

      – Ну, – сказал я Ермолаю, – поди достань пакли и справь нам лодку, да поскорей.

      Ермолай ушел.

      – А ведь этак мы, пожалуй, и ко дну пойдем? – сказал я Владимиру.

      – Бог милостив, – отвечал он. – Во всяком случае должно предполагать, что пруд не глубок.

      – Да, он не глубок, – заметил Сучок, который говорил как-то странно, словно спросонья, – да на дне тина и трава, и весь он травой зарос. Впрочем, есть тоже и колдобины[34].

      – Однако же, если трава так сильна, – заметил Владимир, – так и грести нельзя будет.

      – Да кто ж на дощаниках гребет? Надо пихаться. Я с вами поеду; у меня там есть шестик, – а то и лопатой можно.

      – Лопатой неловко, до дна в ином месте, пожалуй, не достанешь, – сказал Владимир.

      – Оно правда, что неловко.

      Я присел на могилу в ожидании Ермолая. Владимир отошел, для приличия, несколько в сторону и тоже сел. Сучок продолжал стоять на месте, повеся голову и сложив, по старой привычке, руки за спиной.

      – Скажи, пожалуйста, – начал я, – давно ты здесь рыбаком?

      – Седьмой

32

Плоская лодка, сколоченная из старых барочных досок. (Прим. И.С. Тургенева.)

33

Здесь покоится Теофиль Анри, граф Бланжи (франц.).

34

Глубокое место, яма в пруде или реке. (Прим. И.С. Тургенева.)