Счастье рядом. Аннэ Фрейтаг

футболка!

      – Нет, это моя футболка, – шипит Ларисса.

      – Она просто взяла ее на время!

      – А, и только потому, что скоро умрет, она может брать все, что захочет?

      Тишина. Мы стоим в проходе, уставившись друг на друга, и на заднем фоне слышно только телевизор.

      – Что ты только что сказала? – голос матери дрожит.

      Я молчу. Слова сестры пронзают меня словно пуля, и слезы как кровь из открытой раны хлынули из моих глаз. Без лишних слов я стягиваю с себя футболку и швыряю ей.

      – Забери свою гребаную футболку!

      Взгляд Лариссы падает на шрам, и она быстро отводит взгляд, а я как можно быстрее поднимаюсь по лестнице.

      Я сижу, закинув ноги на кровать, и смотрю в окно, но от слез ничего не вижу.

      – Тесса? – шепчет мама. – Ты в порядке?

      – О чем ты? – Слышу, как она подходит ближе, и поворачиваюсь к ней. – Я хочу побыть одна…

      – Хорошо, – она кивает головой и сжимает губы, но затем спрашивает: – Ты уже принимала таблетки…

      – Нет! – кричу я на нее. – Нет, не принимала! И знаешь что? Нет никакой разницы. Я умираю, мама. Я потихоньку умираю с каждым днем. И эти проклятые таблетки ничего не изменят!

      – Я знаю! – хриплым голосом шепчет она. Слезы скапливаются на ее ресницах и скатываются по щекам. – Но таблетки – это единственное, что я могу сделать. – Она смотрит прямо на меня и сглатывает. – Я, возможно, не знаю, каково это – умирать, Тесса, но знаю, каково видеть, когда умирает твой ребенок, – она качает головой и проводит мне по щеке тыльной стороной ладони. – Если бы я могла, то умерла бы вместо тебя, – сказав эти слова, она выходит из комнаты.

      Угрызения совести – моя тень. Я вспоминаю про Питера Пэна и о том, как он искал свою совесть. Я бы от своей с удовольствием избавилась. Отворачиваюсь от зеркала, потому что больше не могу себя видеть. Ни себя, ни свои красные опухшие глаза. Их жжет при каждом моргании, и я вспоминаю, что это, к сожалению, не кошмарный сон, когда я в любой момент смогу проснуться.

      Мое сердце болит. Больше, чем обычно. Оно сломано с самого рождения, но сегодня ночью оно разбилось. Сцена в коридоре повергла меня в ужас. Взгляд матери, слова сестры. Но не это страшно. Это можно пережить. То, что произошло с Оскаром, – нет.

      Зубная паста ужасная на вкус, и я выплевываю пену в раковину. Она красная, потому что десны кровоточат сильнее, чем обычно. «Воспаления – начало конца», – говорит мой врач. Он сформулировал это по-другому, но смысл был такой же. Смываю пену водой и возвращаюсь в свою комнату, где темно и одиноко, идеально для моего настроения.

      Я жду сна и возможности наконец-то не чувствовать ничего, но стоит мне только закрыть глаза, как вижу перед собой Оскара. Я вижу нас на лужайке. Рука в руке. Вижу, как вечерний ветер качает кроны деревьев и слышу «Грезы любви». Я чувствую губы Оскара на своих губах и начинаю жалеть о том, что умыла лицо. Мой телефон вибрирует, освещая потолок. Я смотрю на дисплей и читаю его имя, а затем выключаю его.

      Может быть, мы встретимся снова в другой жизни. Может быть, у нас будет больше времени. Я поворачиваюсь на другой бок