Выбор. Книга 3. Второй шанс. Татьяна Александровна Рубцова

состояния равнодушия.

      Олег Коренев тоже словно закрылся в скорлупу. Жил он теперь отдельно, в квартире Никитина, с Мариной, и если раньше каждый день приходил к Никитиным, потому что тосковал, то теперь вообще, избегал их.

      Что Никитин мог сказать ему. Андрей находился в Лефортовском СИЗО, совсем рядом, только ему от этого не было легче. Никитин мог добиться посещения, но он не хотел делать этого, пока его не вызвал сам прокурор и не приказал взять показания у Андрея Коренева для прояснения некоторых дел.

      И Никитин поехал в Лефортово.

      Андрея Коренева ввели в кабинет следователя с руками, скованными за спиной наручниками.

      – Снимите наручники и идите, я позову вас, – привычно и бесцветно распорядился Никитин, вставая навстречу.

      – Но он опасный.

      – Свободны, – уже с раздражением повторил Никитин.

      И он остался с Андреем наедине.

      – Ну, здравствуй!

      Никитин враз забыл, что перед ним особо опасный преступник и, шагнув к нему, крепко обнял. Андрей слегка переступил и поднял руки, вяло касаясь его спины.

      – Как ты? – Никитин отступил и вгляделся в его глаза.

      Выбритое, исхудавшее лицо, тусклый взгляд, черные веки и полное равнодушие. Это поразило следователя.

      – Что с тобой произошло, Андрей? Тебя сильно мучали в Израиле? Ну, ответь же?

      Андрей слегка, словно неохотно, кивнул.

      – Садись. Я распоряжусь, чтобы тебя осмотрел врач. Ты сидишь в одиночке? Я переведу тебя в общую, с хорошими условиями.

      Андрей, послушно сев, лишь слегка пожал плечами.

      Никитин продолжал вглядываться в непривычное лицо Андрея, небольшую щетину на его голове, по которой можно было определить, сколько он находится в СИЗО.

      – Претензий к условиям содержания нет? Андрей…

      Но тот даже не поднял головы.

      – Я прошу тебя, не замыкайся. Сотрудничай со следствием. Тогда ты избежишь пожизненного. Даже самый большой срок, это только срок, другая тюрьма, другие условия, возможность досрочного. Главное – ты живой, Андрей. У нас с Олегом все хорошо. Он живет сейчас с Мариной. Андрей?

      Андрей кивнул, не поднимая головы.

      – У меня несколько вопросов к тебе по делу ОПГ. Скажи, кто был инициатором убийства надзирателя…

      Андрей почти не двигался, сцепив руки на столе, отвечал медленно, словно выдавливая слова из себя, чаще всего говорил односложно: «да», «нет», местоимения, фамилия или кивок. И голос его вначале был сиплый, непослушный, но потом горло прочистилось и голос стал прежний, вот только интонации в нем не было.

      «Я», «да», «нет», «не знаю», «не знаю» и «такой-то».

      Все. Никитину только оставалось заполнять протокол. Андрей расписался, не читая.

      – Я тут принес тебе кое-что. Там – чай, сахар, смена белья, теплые вещи, мыло. Что еще я могу для тебя сделать, Андрей? – Никитин протянул руку и коснулся его холодных сцепленных пальцев.

      – Застрели меня, – снова хрипло