Серебряный омут. Алексей Максимов

настораживала. Пол был устлан блестящим паркетом, в прихожей стояли громадные часы с деревянным корпусом и золотым маятником, который монотонно отсчитывал каждую секунду.

      – Как там на улице? – спросил он.

      – Все туман, и стало мокро как-то, – ответил я уже в ожидании, когда мы пройдем в другую комнату. Юрий Владимирович пошел по коридору и скомандовал мне: «Ну, пойдем!»

      Мы зашли в огромную гостиную, на стенах висели портреты каких-то военных. Стены были цвета пожухлой после жаркого лета травы. Серый свет из окон создавал ощущение, что в гостиной тоже висел туман. В центре стоял круглый лакированный стол, вокруг него – такие же деревянные стулья.

      – Присаживайся, – сказал хозяин, указав рукой на стул, который стоял спинкой к окну. А сам подошел к шкафу и начал оттуда доставать что-то.

      Юрий Владимирович сел напротив, положил на стол толстую папку и рядом с ней небольшую стопку писем, связанных бечевкой. Затем снова встал, куда-то сходил и принес хрустальную пепельницу, графин, в котором было что-то похожее на коньяк, и пару стаканов, судя по всему, тоже из хрусталя. Присел на стул, подтянул рукава своей рубашки и заговорил:

      – Кури, если хочешь, а то долго нам сейчас придется разговаривать. Ты не волнуйся только, я сейчас расскажу тебе немного о себе, чтобы ты имел представление, а потом поговорим о Юле… Я, Алексей, работал в специальной службе всю свою жизнь, графологом, и имею некоторые познания, особенно в человеческом почерке. В прошлом году, когда я стал замечать в твоем почтовом ящике письма, которые его начали наполнять, а потом уже и выпадать, я из-за своей доброты поднимал их с пола и складывал у себя дома. Ты извини меня, конечно, что я раньше тебе не сообщил, но черт бы знал, где ты есть.

      Затем я написал короткое письмо этой девчонке, о том, что ты не живешь здесь уже долгое время. Потом письма перестали приходить. Прошло несколько месяцев, после Нового года достаю я снова письмо из твоего ящика, гляжу, а рука-то не та, что писала все предыдущие… Вот тут я и решил провести свое расследование, ну не смог я устоять, интрига для меня, ты прости. Ну и начал вскрывать все конверты, читать, раскладывать их по хронологии получения, по почтовому штампу.

      После этих слов мне он стал немного неприятен, зачем он все это делал? Но я продолжал слушать. На его лице появлялось выражение вины, он опускал глаза, тяжело выдыхал и делал паузы. Я закурил и налил ему коньяка.

      – Себе тоже плесни, – сказал Юрий Владимирович, взглянув мне прямо в глаза, будто затронув мою душу. Мы выпили с ним, он, не скривившись от столь крепкого напитка, продолжил:

      – Так вот, эти письма, которые в этой стопке, написаны Юлей… То письмо, которое получил ты, написано ею. Но только, Леш, не в этом году, и не в феврале. Это я дату подписал… Ты прости меня…

      Он замолчал и совсем повесил голову. Я достал из кармана свой бумажник, в нем лежало письмо от Юли. Я развернул его, присмотревшись к дате, да, действительно, было видно незначительное несоответствие цвета чернил. Юрий Владимирович встал и пошел