Огненная земля. Паскаль Энгман

спецназа, сообщил отцу, что собирается посвятить всю жизнь службе в армии, то отец был так удручен, что вернулся в Чили. Это было десять лет тому назад, и с тех пор они не общались.

      Обнимая Марию, Николас оглядел комнату. По линолеумному полу были разбросаны одежда, газеты и бутылки.

      – Почему ты не хочешь переехать жить ко мне? – прошептал он. – У меня тебе будет хорошо. Я буду каждый день покупать тебе пиццу.

      Мария высвободилась из его объятий.

      – Потому что тебе пора подумать о себе. Я знаю, что ты любишь меня, но тебе скоро тридцать лет. Не забывай, что это я – твоя старшая сестра. К тому же есть пиццу каждый день – вредно.

      Николас достал пакет с гамбургером, который купил для Марии, и проводил ее в гостиную. Поставил пакет с едой перед ней, нашел пустой пакет в кухне под раковиной, чтобы собрать в него весь мусор. Мария ела и следила за тем, что он делает.

      – Знаешь, когда я поняла, что уже не старшая сестра? Не знаешь? Помнишь, как мальчишки из моего класса заперли меня в туалете, а ты вступился, и тебя побили. Они ведь были старше и сильнее.

      – Но…

      – Подожди, не тогда. Когда ты пришел домой окровавленный и весь в синяках, отец был в ярости и спросил тебя, что случилось. Ты сказал, что подрался, но не сказал почему. Придумал какую-то историю, что поссорился с ребятами во дворе школы. Ты понимал, что мне было бы стыдно перед мамой и отцом признаваться в случившемся.

      Николас завязал мусорный пакет.

      – А ты поняла, что я соврал ради тебя?

      – Конечно.

      – Никогда бы не подумал.

      – Я и тебя стыдилась. Тебе было семь лет, ты был моим младшим братом и вступился за меня.

      Николас наклонился, поднял банку из-под кока-колы и положил ее в пакет. Мария ела картошку фри. Николас вошел в спальню и поменял постельное белье. Случалось, что в детстве он стеснялся своей старшей сестры. Нет, не тогда, не в первом классе. А когда стал старше. Бывало, он делал крюк, чтобы не видеть, как она плетется по школьному коридору, а ребята вокруг кричат, строят рожи, передразнивают, толкают и бьют ее. Николас понимал, что если бы он видел все это, то пришлось бы вмешаться. Он не смог бы молча наблюдать, как издеваются над сестрой. Кем бы ее мучители ни были. А когда он возвращался домой в окровавленной, рваной одежде, то получал взбучку. Отец называл его бандитом и угрожал отправить в исправительную колонию. «Мало того что я и мать должны все время переживать за твою сестру, так еще и ты ведешь себя как маленький бандит», – кричал он по-испански в ярости и колотил по всему, что попадалось под руку. Детские воспоминания сохранили приступы слепой, безудержной ярости отца. Николас замечал в себе такую же склонность к эмоциональным срывам, но служба в ГОН научила его контролировать себя.

      – Ты думаешь об отце?

      Николас не ответил.

      – У тебя всегда темнеет взгляд, когда ты его вспоминаешь, – произнесла Мария и с шумом всосала в себя последние капли кока-колы из банки. – Как ты думаешь, он вспоминает о нас хоть иногда?

      – Не знаю, и мне на это наплевать.

      – Почему?

      Назвать