Принцесса, которая любила дождь. Эмилия Ри

гостей привел!

      Сказав это, он повернулся и протянул пятерню. Крозье матернулся и порывшись в карманах, протянул ему две мятых сотенных банкноты.

      «Проводник» довольно кивнул, схватил деньги и побежал к себе домой. В это время дверь открылась, и на пороге появился достаточно тучный лысый субъект в пижаме и тапочках.

      – Ты доктор? – сходу выпалил Крозье.

      – Я, а в чем, собственно, дело? – спросил субъект.

      – Заносите! – крикнул Крозье сидящим в джипе. Затем, повернувшись к врачу, сунул ему в руку ворох банкнот. – Пациент у нас. Тяжёлый.

      Мимо них, оттеснив врача из дверного проёма, Веймар и Фергюссон пронесли на плаще истекающую кровью Анджеллу.

      – Куда можно положить? – спросил Фергюссон, зайдя в дом.

      – В гостиной диван есть, – сказал доктор. – Подождите, я хоть скатерть подстелю, чтобы кровью не залить…

      Крозье прошёл вслед за врачом в дом. Бернски осталась сидеть в машине. Через некоторое время Крозье и Веймар вышли на крыльцо. Виктор сел на корточки, закурил. Джиллиан вылезла из машины и подошла к ним.

      – А где Фергюссон? – спросила она.

      – Ассистирует, – коротко ответил Веймар. – Виктор, поделись сигареткой.

      Крозье без слов протянул ему всю пачку. Веймар сунул сигарету в зубы, и некоторое время сидел и смотрел невидящим взглядом перед собой. В конце концов, Крозье не вытерпел и поднес к кончику его сигареты огонёк зажигалки.

      – Неужели всё? – спросила, наконец, Бернски.

      – Ничего с этой дохлятиной не случится. Оклемается к утру, – процедил сквозь зубы Виктор.

      Дверь открылась, и на пороге появился Фергюссон с окровавленными руками.

      – Виктор, там, в машине, виски был, принеси – я хоть руки ополосну, – сказал он, и посмотрев на Веймара, добавил. – А тебя, козла, я и просить не стану.

      Крозье встал и пошел к машине.

      – А что я сделал? – спросил Веймар.

      – Ничего ты не сделал! – заорал на него Фергюссон. – Ничего! И в этом вся проблема! Надо было крышу проверить, а ты вместо этого Джилл трахать взялся! И ты тоже хороша! – Он посмотрел в глаза отшатнувшейся Бернски. – Вам лишь бы поебаться, а на работу вы плевать хотели с огромной колокольни! Понимаю, работа грязная, но кто-то же должен её делать. А еще Анджеллу осуждаете. Да она одна сегодня сделала больше, чем мы все, вместе взятые.

      Подошел Крозье, отвинтил пробку с горлышка бутылки. Фергюссон подставил ладони. Зажурчала струйка виски.

      – Врач говорит, много крови потеряла, – сказал Фергюссон, умывая руки.

      – Это и так ясно, – хмыкнул Крозье.

      – Говорит, всё безнадежно – до рассвета она не дотянет, – сказал Фергюссон.

      – Пиздит, как дышит, – он вытер руки о штаны. – Ладно, пойду в дом. Завтра с утра пораньше надо будет свалить отсюда. Приготовьте машину и можете отдыхать.

      Гельмут Райерсон когда-то давно служил и по профессии был военным хирургом. Он знал, какое оружие способно оставить такие раны, и также твердо знал, что этой молодой,