Принцесса, которая любила дождь. Эмилия Ри

веток и принялся заметать за ним следы. Анджелла вынула обойму, доложила туда недостающий патрон, и спрятав пистолет в кобуру, нагнулась и подобрала со снега стреляную гильзу.

      – И кто тебя додумался Анджеллой назвать? – спросил Веймар.

      – Мой отец, – ответила Анджелла. – Он мечтал, что его любимая доченька вырастет настоящим ангелом.

      – Да, у твоего старика определенно неординарное чувство юмора, – мрачно усмехнулся Веймар.

      Через полчаса из леса вышли Крозье и Фергюссон.

      – Готово, – сказал Пол. – Только разве что над могилой не выстрелили, а так – высший класс. Сам бы в ней лежал.

      Крозье набрал в ладони снега и принялся оттирать серое вещество Мартина со штанин.

      – Извини, Виктор, – сказала Анджелла. – Лес рубят…

      – Странный лес – вместо щепок в разные стороны разлетаются мозги… – осторожно заметил Веймар.

      Анджелла несколько удивлённо посмотрела на него и не сказав ни слова, залезла в машину.

      – Но, по сути, верно подметил, – сказал Веймару Фергюссон, открывая дверь и садясь на заднее сиденье «Лексуса».

      Крозье, с ноутбуком в руках, устроился на переднем пассажирском месте.

      – Они едут на север, – сказал он. – Я проверил – там километрах в 60-ти есть маленькая деревенька. Но суть не в этом. В 200-ах километрах западнее есть исправительно-трудовая колония. В деревеньке живут заключенные-бесконвойники из этой тюрьмы на правах вольного поселения.

      – Да как же я сам не додумался! – сказал Фергюссон. – Лучше места и не найти! Где лучше всего спрятаться банде террористов? Конечно, среди образцовых зеков!

      – Сдаётся мне, у них там лежбище, – сказала Анджелла, заводя мотор. – Если повезёт – возьмем их ещё «тепленькими».

      Белоснежный «Лексус RX300» сдал назад, развернулся и выехал на трассу.

День 4-ый Это же время

      В кабинете старшего следователя *****ской уголовной полиции Фредерика Форсберга было необычайно шумно. Утром его оккупировала следственная группа из Интерпола. Все суетились, кто-то с кем-то ругался, и только старший следователь Форсберг спокойно пил кофе с булочкой. Ему было 39 лет, из них 15 лет он отдал службе в полиции. Он был худощавого телосложения, достаточно высокий. Отличала старшего следователя походка – Форсберг изрядно прихрамывал, и чтобы скрыть свою хромоту, старался ходить медленным шагом. Хромота эта досталась ему во время проведения одного не очень удачного задержания, вместе с оболочечной пулей 38-ого калибра от особо опасного преступника.

      Сквозь шум и вопли, стоящие в кабинете, отчаянно надрываясь, прорезался звук телефонного звонка. Форсберг снял трубку, поднёс её к уху. Сказав несколько слов, он положил трубку на рычаг, поднялся, надел кожаную куртку и пошёл к выходу.

      Через полчаса серый седан «Форд Фокус» старшего следователя остановился возле 12-тиэтажного жилого дома. Там уже стояло несколько патрульных машин. Форсберг вошёл в подъезд и поднялся на пятый этаж. Дверь в одну из квартир была распахнута, там стояли несколько человек