Гарпия. Генри Лайон Олди

лепесток времени, краткий миг падения – тело становится невесомым, и душа обретает свободу, выскальзывая из плоскости тварного мира в пространство психонома. Мига достаточно, чтобы увидеть ближайший из якорей, схватить цепь и вынырнуть наружу. Простая, грубая работа.

      Но для работы тонкой – а что тоньше коррекции чужой души? – необходимо длительное погружение. Гарпия, проникая в чужой психоном, остается беззащитной. Внутри пройдут часы, а снаружи – минуты; но эти минуты ты проведешь, застыв изваянием рядом с тем, чью душу исследуешь. Глухая, слепая, бесчувственная.

      Такова плата за вход.

      Перелет взорвал мироздание. Келена метила на локоть выше головы пациента – и влетела прямиком в грозовое небо. Воронка тайфуна с гостеприимством ада распахнулась перед гостьей, открывая аспидно-черный зрачок – трубу, канал, угольный колодец со стенами из бешено вращающегося вихря. Она падала в бездну исчезающе-иллюзорного «сейчас», закладки между прошлым и будущим, воспоминаниями и чаяньями, мечтами и сожаленьями…

      Пока не рухнула в ночь.

      Психоном встретил ее упругим ударом ветра, несущего запахи лаванды и бугенвилий, и горечи листьев, сжигаемых на кострах осени. Келена расправила крылья, поймала поток – и не удержалась: расхохоталась от переполнивших ее чувств. Единение с психономом: вы входите друг в друга, как меч в ножны, как двое нежных любовников.

      Неповторимый и чудесный праздник – «сейчас».

      О люди, вы даже не представляете, насколько вам повезло. Владельцы стран и континентов, на этих пажитях вы можете взрастить все, что пожелаете – пока живы. Рай и геенна, высокое и низменное, страсть и страдание – вы вольны засеять их сказочными драгоценностями, изумрудами прожитых мгновений, каждое из которых – неповторимо.

      Это ли не дар свыше? И на что вы его растрачиваете?

      Углубляетесь в воспоминания, эмигрируя в «уже было». Предаетесь мечтам, отплывая в «еще не было». Настоящее утекает песком сквозь пальцы, оставляя зияющие прорехи на ткани создаваемого мира. Вы жадно перебираете найденные когда-то медяки и вожделеете серебра, не замечая ежесекундно сыплющегося на вас золотого дождя.

      Ветер усиливался. Келена стремительно неслась над окутанными тьмой землями. Внизу проплывали неясные очертания заброшенных городов и циклопических построек, не озаряемые даже робким лучиком света. Лишь вдалеке, на вересковых пустошах, жгли костры. Гарпия скользнула ближе к земле. То, что она ищет, не может таиться во тьме: она знала это по опыту.

      В глаза ударило солнце. Из ночи она влетела в день, и не удивилась.

      Небо переливалось сияющими разводами, раскрашивая облака во все цвета радуги. Внизу рос город. Земля влажно лопалась, из нее красноголовыми подрябиновиками лезли белокаменные дома, блестя черепицей крыш. На холме кольцом башен-боровиков встал к небу замок; деловитыми опятами проклюнулись хижины предместий. Вот уже и букашки-хлопотуны на улицах засуетились…

      Нет, не здесь. Келена сделала