.

юбка снова в крови. Ну что? Понесешь к Уне?

      –– Нет.

      –– Вот же упрямец! И что делать станешь? Помрет же!

      –– Велю Уну ко мне в усадьбу позвать.

      –– Да не пойдет она. Старуха из своей избы уже года три не выходит.

      –– Скажи, я велел. Если тяжело ноги переставлять, то ребята пусть донесут. А заартачится, передай, что сам приду и башку вмиг снесу.

      –– Раз так, – хохотнул Бранд. – То, конечно, придет. Умеешь ты, Ансгар, уговаривать женщин. Сначала эту вот девчонку подарить тебе свои ласки, теперь знахарку Уну решил достать.

      –– Хватит языком чесать! Живо доставьте мне целительницу! Знаю я эту ее избу – видел. Там потолок по грудь мне будет, черный от копоти. Шкуры истлевшие на полу и лавках…

      –– Ладно. Не кипятись. Сделаю. Эх! У меня Инга ночью разродилась мальцом, а я вместо дома попрусь к дьяволу в дышло, за поселение в лес, бабку древнюю из ума почти выжившую из жилища ее еще более древнего вытаскивать.

      –– Мне все равно, кто Уну притащит, ты или другой кто…

      Вот такой разговор слышала Ярослава, но почти ничего не поняла из него. Она вся горела, болталась ее запрокинутая голова на тонкой шейке, в такт широким шагам норда, глаза неотрывно смотрели в небо, а губы еле слышно шептали:

      –– Девятнадцать барашков… двадцать два…

      –– Другие-то воины в дом мешки золота и самоцветов потащили, а твой старший сын, Тормод всего лишь секиру добыл и полудохлую девицу… – долетел до ушей Славы противный писклявый женский голос.

      –– Замолчи Гулла, не тебе судить моего наследника, – отвечал той глубокий бас. – Сын? Зачем тебе такая слабая рабыня? Ноги тонкие, руки, что тростинки… разве же будет от такой в хозяйстве прок?

      –– Вылечу, и будет! – грубо и резко произнес узнаваемый ненавистный голос. – И не переживай, Гулла, я девчонку в свою усадьбу несу, к своей матери…

      –– Вот уж Марна обрадуется… – противно засмеялась писклявая.

      –– Цыц, Гулла! – приказал бас. – Воля моего сына для тебя закон!

      –– Да я что…

      А дальше был скрип открываемой калитки и причитания другого женского голоса, много старше первого.

      –– С возращением, сынок. А я на причал встречать не пошла – знала, что скоро сюда придешь, ко мне, как всегда. Что это за девушка? Ты же никогда ранее рабынь не брал…

      –– А теперь вот… взял.

      –– Такая молоденькая… А щеки так и пылают… У нее лихорадка?

      –– Сейчас Уна придет и со всем разберется.

      –– Знахарка? Так она же уже года три как…

      –– Я послал за ведьмой. Не думаю, что ребята дадут ей шанс остаться в той избушке.

      –– Если только так… А куда же ты несешь свою добычу, сын?

      –– На свою половину, мать. Не в сарай же к твоим трем рабам селить! Там сквозняки, и вообще…

      –– Куда же ты? На собственную-то кровать!..

      –– Так я пока буду у отца в усадьбе ночевать. Сама понимаешь, гулять станем не один день, отмечая скорый и удачный поход.

      –– Ну да, ну да! Тогда