Желтеющая книга. Алёшка Емельянов

вновь улыбчив, то криклив,

      дарую боль, то разрешенья…

      Но это значит, что я жив!

      Вновь осень правит настроеньем.

      Нестыковка

      Ты с сердцем куклы Барби,

      красивостью всех дев,

      воинственностью армий

      и вонью старых плев,

      с распутством проституток

      и с силой бычьих туш,

      с отвратностью рассудка,

      с морозом чёрных стуж,

      с похабностью торговки

      и с резким языком,

      с душой лисы, воровки,

      с тяжёлым кулаком,

      с обидчивостью кошки

      и ненасытьем ям,

      с назойливостью мошки,

      с коварностью жулья,

      с предательством Далилы,

      хитрейством сатаны,

      прожорливостью сильной…

      Увы, не пара мы!

      Предгрозье

      На небе сатиновом буквы, зигзаги

      кружащихся, явно встревоженных птиц,

      что пишут собой о грядущем со страхом.

      Беду знаменуют предчувствия жриц.

      Ветрище песчинки кружит и метелит.

      Закрыли свои города муравьи.

      И их Вавилоны стоят вдруг без дела.

      И в этом смиреньи мудры и правы.

      И прячутся в норы бесправные звери,

      что детски шалили в лесах, на лугах.

      Высоты рокочут без такта и меры.

      Пруды в предударных, идущих кругах.

      Попрятались жители в хаты, подвалы,

      считая, что все виноваты в «войне».

      Все замерли в стойлах, на куриих нарах,

      и банки трясутся в домах, в глубине.

      Репьёв бубенцы так беззвучно тревожны.

      Летят волоски от стерни и стогов.

      С природою Бог поступает безбожно,

      иль мстит непослушности строгих отцов,

      срывает листву, будто треплет за косы,

      и громом ругает, крича и искрясь,

      лишая дочь Флору покоя, причёса,

      аж молнии брызжут из адовых глаз.

      Готовятся древы и крыши ко шквалу,

      под плетью небесной деревня тужит,

      и липнут на окна слезинки помалу…

      Грядёт лихочасье средь сельской глуши…

      Молчатели

      Буквы, что не были сказаны, душат,

      грозно костями у горла стоят.

      Не продохнуть. И не будешь ты слушать.

      Год расставанья, где оба молчат…

      Так поперхнуться и сдохнуть не поздно.

      Надо их выкашлять или сглотить.

      Я предложеньями, точечной гроздью,

      ветками, скобками, знаками сыт.

      Страх и разлука, и боль не проходят.

      Пухнет в терпеньях язык и кадык.

      Ком до удушья и кашля доводит.

      Каждая косточка колет, как штык.

      Литеры мучат и шею пронзают.

      Речи торчат, как лучи, фитили;

      битыми стёклами, стружкой кусают.

      Недалеко