Обещанная колдуну. Анна Сергеевна Платунова

же такого чудесного мальчишки.

      Когда он был маленьким, волосы у него были светлыми, точно лен, и такими же мягкими. Я баловалась, заплетая косички на его отросших локонах, – юному Даниелю разрешали отращивать волосы до плеч.

      – Какой ты мягонький, – говорила я, балуясь с Даниелем, точно с куклой.

      Он, в свою очередь, довольно бесцеремонно накручивал на палец прядь моих темных непослушных волос и говорил:

      – А твои точно колючая щетинка.

      Я обижалась, а он хохотал и терся своим носом о мой. И тогда я его прощала…

      В какой-то момент – до сих пор не понимаю, когда же это произошло, – мы из парочки сорванцов превратились в парня и девушку. У меня появились пышные юбки и высокие прически. У него – форма, военная выправка и короткая стрижка. Нам больше нельзя было видеться, как прежде, наедине. Но на любом приеме и балу мы тут же оказывались вместе и, стараясь удалиться от чужих любопытных глаз, забивались в какой-нибудь уголок, чтобы побыть вдвоем.

      От наших непринужденных детских бесед осталась лишь тень. Он больше не смешил меня и не пытался вывести из душевного равновесия глупыми шутками, но все так же тайком накручивал мой локон на палец и шептал: «Колючая Агатка».

      Все думали, что наша свадьба – дело решенное. Хотя, как я теперь понимаю, родители просто позволили своей наивной дочери на время поверить, что в ее судьбе все будет как положено – любовь и счастливая, спокойная семейная жизнь.

      Мы с ним даже ни разу не поцеловались!

      «Даниель, спаси меня, приди за мной…»

      Я думала о его мягких локонах, о его зеленовато-карих глазах, пока не провалилась в тревожный сон без сновидений.

      Глава 6

      Что-то меня разбудило – шорох или движение, но, открыв глаза, я поняла, что по-прежнему в комнате одна. Видно, почудилось. За окном стояла непроницаемая тьма – я очнулась посреди ночи. И если из окон своей девичьей спальни я могла любоваться огоньками города, то здесь, в доме, стоящем на отшибе, ничто не нарушало черноты, разлившейся за стеклами. Гостиная освещалась лишь слабым пламенем в камине, огонь почти прогорел, и алые всполохи под слоем золы ворочались и вздыхали, как живые.

      «Колдун, наверное, спит, – подумала я. – Что, если попробовать уйти сейчас?»

      Но на смену рискованной идее пришла разумная мысль, что зачарованное место все равно не выпустит меня. А представив, как я бреду во тьме, в грязи, теперь уже даже без чулок, я окончательно оставила эту идею.

      Огромный дом покряхтывал и скрипел, он казался живым, хотя я понимала, что это всего лишь мое воображение.

      «Сорок шесть комнат, – мысленно хмыкнула я. – Пять этажей. Иногда!»

      В детстве я отличалась непоседливостью и тягой к приключениям, потом, правда, воспитание сгладило мою природную бесшабашность. Но сейчас, после всех потрясений, я чувствовала в себе странную жажду исследователя, такую же, как в пять лет, когда меня отыскивали то на чердаке, то в подвале, то в саду. «Этот ребенок заставит меня поседеть раньше времени! – хваталась