Слава России. Елена Владимировна Семёнова

была неподдельная сердечная радость. Она так и струилась из ласковых глаз старца, и все тонкое лицо его словно бы излучало свет.

      – Кажется, что внутри него солнышко живет… – шепнула Санда Ратмиру, и тот улыбнулся в ответ.

      Старец с солнечным лицом долго говорил с девочкой, как никогда и никто не говорил с нею прежде, как может говорить лишь самый-самый родной человек, самую душу твою видящий и бесконечно любящий.

      – Батюшка, как же ты можешь любить людей, когда они тебя так жестоко обижают?

      – Да ведь люди – те же дети. Можно ли обижаться на детей? О них скорбеть и молиться надо, их лукавый враг обманывает и мучит. А они, им мучимые, муку свою на мне, многогрешном, вымещают.

      – Дети, батюшка, любят тебя.

      – Это потому, что в них душа еще чиста, к свету и любви великую чуткость имеет. А чем взрослее человек, тем больше на душе коросты. И обид больше, а от обид злобы…

      Никого не осуждал Леонтий, ни о ком не говорил худого слова. Жил зимой с окнами, выбитыми озлобленными людьми, но не простужался, словно и холода не ведал. Поняла Санда, от чего с таким восторгом говорил о старце Ратмир. Он и впрямь совсем не походил на тех кудесников, в ворожбу которых верили в здешних краях.

      Дети собирались у Леонтия тайком, навлекая на себя гнев родителей, бывая биты за то. Старец учил их грамоте, рассказывал о Христе… А потом все вместе молились. Чудны были те молитвы! Санда почти не понимала их слов, но сам напев их наполнял душу неизъяснимым восторгом. Молитвам учил ее сам Ратмир, который вместе с отцом сослужил Леонтию. И вскоре девочка вторила им уже вполне осознанно. Ее струйчатый голосок чрезвычайно украсил маленький хор.

      Много дней миновало, пока старец благословил Санду принять святое крещение.

      – Видел я, что пришла ты к нам не по Боге, но по человеку. Однако, теперь и Богу открылось сердце твое.

      Все знал многотерпеливый старец Леонтий, все видел и понимал. Знал и потаенную мечту девичьего сердце, что однажды он обвенчает ее с тем, кого нет ей дороже во всем белом свете…

      ***

      Все тайное однажды становится явным. Как ни таилась Санда от родных, улучая удобные часы, чтобы посетить старца и увидеться с Ратмиром, а все же дознались о крещении ее. Еще не обсохли волосы после троекратного погружения, еще дрожало сердце волнением сделанного безвозвратного шага, когда грозный гомон голосов раздался у дома Леонтия.

      В доме в тот час был лишь сам епископ, Санда, Ратмир с отцом, старуха Агафья, ставшая восприемницей девочки, и дюжина ребят, всегда окружавших старца.

      – Открывай, змеиное отродье! Верни сей же час девку!

      С ужасом узнала Санда голос отца. Тяжелая рука Шугаря уже стучала в дверь, грозя разломать ее в щепы. В окна полетели камни.

      – Агафьюшка, прибери-ка деток, – ласково сказал Леонтий старухе с видом самым безмятежным.

      – Открывай, коровье вымя!

      – Айда сожгем проклятущего!

      – Куда «сожгем»?! Там дети наши!

      – Не