Синее пламя любви. Делла Сванхольм

видела. И в книгах. Она грозила надругаться над ним. Она когда-то училась на ветеринара, умела холостить быков. Ну, вы понимаете… – Лицо Гагариной исказилось.

      Полька онемела. Такого рассказа она не ожидала, хотя с самого начала готовилась услышать нечто страшное.

      – И я скажу тебе: это не женщина – а чудовище, – наконец обрела она дар речи.

      – Она продержала Костика целую неделю в подвале или в какой-то квартире… или даче. Не кормила и запугивала. И только позавчера вернула его мне. Но в обмен на страшную клятву никогда больше не встречаться с Андреем и покинуть Москву, – на глазах молодой женщины показались слезы.

      Полька подошла и порывисто обняла ее за плечи:

      – И ты, конечно, дала эту клятву?

      – Да, я же – мать. Наверное, не самая плохая мать. Я не могла слышать крики Костика по телефону. – Теперь слезы текли по щекам Марины ручьем. – И представлять, что она делает с ним. Он же совсем маленький…

      – Ах, она негодяйка! Ах, садистка! Но Бог накажет ее! Поступить так с ребенком! Который к тому же был к ней так привязан, – убежденно сказала Беата Станиславовна.

      – Может быть, – мрачно сказала Марина. – Но мне от этого не легче.

      – А Андрей ничего не знает? – спросила после небольшой паузы старая полька.

      – Ничего. Он не знает даже, что я – беременна от него, – вырвалось у Марины. – О, Господи, за что мне такие страдания!

      Вновь наступила тишина. Слышно было, как тонко чирикали в саду неутомимые трясогузки, незаметно присоединившиеся к дрозду.

      – И что ты собираешься делать? – спросила акушерка.

      – Сначала хотела сделать аборт, как когда-то то сделала Алла. – Марина стиснула руки. – Но потом подумала, что это – подло, ребенок ведь ни в чем не виноват. И все же, я пока окончательного решения не приняла. Пока надо как-то жить. А главное – вывести Костика как можно скорее из этого состояния.

      – Да, он находится в шоке, – подтвердила Беата Станиславовна. – Но я завтра посоветуюсь с нашим местным психиатром. – Она улыбнулась, – Это – молодой специалист, прибыл к нам из Калуги, полон прогрессивных идей. Пожалуй, именно он и сможет помочь. Да, я поговорю с ним завтра же. Никому не афишируя это, конечно, – твердо заключила полька и добавила: – А ты пока иди в постель и спи, сколько твоей душе угодно. Только перед этим выпей настой. Там боярышник, душица и пионы: хорошо помогает и химии никакой. Я его тебе уже приготовила, вот он, на буфете. А завтра пойдем на Оку. Погуляем, подышим нашим тарусским воздухом. Утро вечера мудренее, ведь так гласит поговорка.

      Марина кивнула. А женщина продолжала:

      – Ты должна успокоиться, Мариша, ради будущего ребенка. Пройдет время, и мы что-нибудь придумаем. Главное: ты теперь не одна. Я – рядом. Помнишь, как мы с твоей мамой говорили? «Вместе мы – сила». Вот так-то.

      Гагарин снова кивнула. Она прекрасно это помнила! Беата Станиславовна была самой близкой подругой мамы Марины. Ее далекие предки, польские дворяне графы Лещинские – а Польша тогда входила в состав