Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека. Александр Рыбин

шершавым языком даже в самую промозглую погоду.

      Сотовый телефон заерепенился на прикроватной тумбочке. Через некоторое время из – под одеяла вынырнула рука, нащупала его и утащила. Чуть погодя одеяло улетело на пол.

      Молодой человек лет двадцати трех – двадцати четырех, со всклоченной пшеничного света шевелюрой, порывался что-то сказать в трубку, но ему, видимо, не давали слова. Он в нетерпении вскочил, по-прежнему держа сотовый у уха, тщась при этом еще и закурить. Руки у него заметно дрожали. Зажигалка выскользнула и улетела под кресло. Разломив в ярости сигарету, он попытался открыть бутылку с минералкой, но тут же весь облился.

      – Мама! Ты мне дашь вставить слово? – заорал он наконец в трубку. – Я всё знаю! Кто я и что я! На следующей неделе все проблемы будут решены. – Он отключил телефон и со злостью швырнул на постель.

      Тут в дверь решительно постучали:

      – Илья, мальчик! Ты пробудился, наконец, открой же дверь.

      На пороге стояла бабушка.

      – Я проснулся и получил очередную порцию промедола от твоей дочки. – Молодой человек картинно поклонился и развел в стороны руки, одновременно присев в шутовском книксене.

      – Прошу тебя, прекрати паясничать и разговаривать со мной в таком тоне. Я так понимаю, ты вчера опять что-то натворил.

      – Наверное. Впрочем, еще не знаю.

      – Прекрати немедленно! У дедушки опять высокое давление, и я бы не хотела…

      – Хорошо, не буду! – Молодой человек завалился в глубокое кресло и вытянул жилистые, покрытые густым рыжеватым покровом ноги.

      – Иди завтракать. – Интеллигентного вида старушка, одетая так, будто ей идти на прием к губернатору или в дворянское собрание, поджала губы. – Тем более, Илья, уже два часа пополудни.

      – Как два часа! – Илья вскочил.

      В подтверждение ее слов из гостиной раздался характерный щелчок и послышался бой старинных напольных часов.

      Илья рассеянно ковырялся в тарелке, изредка искоса поглядывая на свое отражение в зеркале. За спиной застыла статуей старуха; изредка поправляя старинную брошь на груди, она зорко наблюдала за рукой внука, который лениво издевался над остывшим бифштексом.

      Ему очень хотелось выпить, и он даже знал, где стоит бутылка в буфете, но домашний полицейский твердо стоял на посту. Любой взгляд в сторону буфета был бы немедленно прочитан «гроссмутер», как иногда любил он называть свою бабушку.

      Пришла эсэмэска: «Выйди на связь». Илья повертел в руке дорогой смартфон. Опять посмотрел на свое отражение в зеркале. Вид был неважнецкий.

      – Привет, Влад! – Илья оставил основательно препарированные полбифштекса на тарелке и продефилировал в ванную комнату, где на всю мощь включил кран с холодной водой.

      – Привет, привет! – донеслось с другой стороны. – Уже доходит три часа, а ты молчишь. У тебя проблемы, а ты их…

      – Я сейчас об этом думаю.

      – Об этом поздно думать, Илья; их надо уже закрыть, срочно. Ладно я, как твой друг, могу подождать. Мои, скажем так, затруднения… фиг с ними, можно