Я выложу душу. Михаил Чикин

злобой хотели унизить Его,

      Распять и отдалить Христа от народа,

      Не зная, не ведая просто того:

      Иисусу подвластна даже природа.

      Сын Божий Он и человеческий Сын,

      Рождённый от Духа Святого и Девы,

      Ниспослан был Богом, чтоб вместе мы с Ним

      Вернулись бы снова к Создателю Евы.

      Но предал Иуда, не верил Фома,

      И Пётр отрекается трижды от Бога.

      Апостолы вроде лишились ума,

      Пред Богом судить если очень их строго.

      И всё это раньше предвидел Христос:

      Он знал, что слаба человечья порода.

      И Он послан Богом решить сей вопрос

      Спасения и вразумленья народа.

      Он шёл на мученья, чтоб нам показать

      Через смерть свою и своё Воскресение,

      Что с Верою к людям придёт благодать,

      Всем, принявшим Бога Святое Крещение.

      Но, что заповедал нам Бог, соблюдать

      Должны каждодневно народы все верно.

      Тогда Сатане наших душ не видать,

      Очистимся все мы от грязи и скверны.

      Наступит тогда золотой, добрый век,

      Все беды тогда из нас каждый забудет.

      С природой в единство войдёт человек,

      Любовь на земле процветать только будет.

      Не будет болезней, ни войн, ни вражды,

      Предательства, злобы и брани не будет.

      Не будет ни голода и ни нужды —

      А счастье и мир на Земле лишь пребудет.

      «В глазах, расставленных широко…»

      В глазах, расставленных широко,

      Медлительных и осторожных,

      Куда взглянуть хотел глубоко,

      Увидел он, что невозможно

      Питать надежду на любовь.

      Там пустота и мельтешение…

      Тебя сманить ведь мог любой,

      И, чтоб доставить утешенье,

      Тот увозил тебя далёко…

      Потом ты возвращалась снова.

      Он вроде бы взлетал высоко

      От одного лишь только слова,

      Хоть знал: слова твои ведь лживы —

      И видел в тех словах обман.

      Но оставались всё же живы

      Его любовь и слов дурман,

      Который вновь его сбивал,

      И вопреки он оставался.

      Не уходил, не убегал,

      А снова мучился, терзался,

      Что он дурак, раз позволяет

      Себя обманывать несчётно,

      И что себя не уважает,

      Раз всё искал в себе отчёта…

      Ведь так не может продолжаться,

      Им надо разобраться наконец.

      Он стал всё меньше обижаться,

      И, значит, что: любви пришёл конец?

      Ты всё-таки её убила

      И обезличила враньём,

      Которым ты его кормила.

      Ну что же, каждому своё:

      Ты получаешь, что хотела,

      Он, как в романе том старинном,

      Не для услады только тела,

      Хотел любить и быть любимым.

      Душевная рана

      Всё проходит, кроме раны на душе,

      Стонет от неё душа, болит и плачет.

      Вроде бы забыто всё, прошло уже,

      Но душа, увы, ведёт себя иначе.

      Ноет,