Вера в прозе и стихах. Руслан Гулькович

парень тихонько трогал его за плечо.

      – Что тебе? – пробудившись, спросил владыка Серафим.

      – Пока этот спит, – Бублик показал на нары Саблина, – я… это… поговорить хотел.

      – Давай поговорим, – шепотом ответил митрополит, повернувшись к собеседнику.

      – Я чего хотел-то, дедуля… ты это… ну того, сам понимаешь, – запинаясь, шелестел парень.

      – Ничего не понимаю. Ты, сынок, либо говори нормально, либо вообще молчи. О чем хотел сказать-то?

      – Ну, дед, чего ты такой непонятливый? Жить мне охота!

      – А, ты об этом… Так жить, сынок, всем хочется. И тебе, и мне, и ему, – митрополит кивнул в сторону Саблина.

      – Дедуля, ты же слышал, что этот сказал. Если ты не отступишься, расстреляет всех к едрене фене!

      – Испугался? – владыка Серафим погладил парня по руке. – Не бойся, молиться надо. Господь поможет.

      – Я тебя прошу, дед, пожалей! Ну откажись ты, а потом опять это… поверишь.

      – Ну, сынок, ты сказал! Видно, шибко страшно тебе стало. Однако ты пойми…

      – Ничего я понимать не хочу! Я жить хочу… Я еще и не пожил толком! – уже в полный голос сорвался Бублик.

      – Тише, тише! Что ты кричишь? Человека разбудишь, – держа его за руку, негромко говорил владыка Серафим.

      – Ты что, дедуля, не понимаешь?! Нас же всех, всех троих порешат! Откажись, дедуля, откажись! – парень с яростью схватил митрополита за одежду.

      – Сынок, сынок, отпусти… Пусти, задушишь! – владыка пытался оторвать руки Бублика от своей одежды.

      – Задушу?! А что, это тоже идея! И нас тогда в покое оставят! – кричал в истерике парень.

      Вдруг он охнул, отпустив митрополита, упал на пол и заскулил. За его спиной стоял Саблин.

      – Ты что, паскуда?! Я тебя сколько раз предупреждал! А ну уполз отсюда! – прикрикнул офицер.

      – Спасибо вам, Андрей Игнатьевич! А то молодой человек от страха разум потерял, – негромко сказал владыка Серафим.

      – Он, тварь этакая, совесть потерял… Он вас-то не ушиб? – присев рядом, поинтересовался Саблин.

      – Да ничего, ничего!.. Молодой он еще, вот и боится.

      – Ну и ладно, отдыхайте, отец Серафим, – сказал Саблин.

      Но митрополит придержал его за руку и спросил:

      – Андрей Игнатьевич… а вы как считаете?

      – Вы о чем?

      – О том, что времени до утра.

      – Вы ведь, отец Серафим, по-другому поступить не сможете… Вы же не станете повторять поступок Иуды – предавать Бога?.. Лично я бы перестал вас уважать. Наши судьбы – это капля, это песчинка в океане жизни! А ваше слово и любой поступок отразятся на тысячах, сотнях тысяч людей. И что бы с нами ни случилось, вы не должны идти у них на поводу! Я так считаю.

      – Непривычно слышать такие рассуждения от советского командира…

      – Ну, рос-то я в семье, где и мать, и отец верили и старались нам эту веру привить. Это уж потом я атеистом стал, потому что зла и смертей насмотрелся. А уж если спросят меня там, – Саблин указал пальцем вверх, – почему я потерял веру… Я отвечу, что