Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков. Николай Дмитриевич Лукьянченко

положению: почему именно он в хляби кювета, в болоте, в стороне от рытвинистой, но славной и славящей юных дороги? Дороги, по которой, не замечая его, не видя его корчащегося, протягивающего беспомощные руки, проходит отряд за отрядом в пламенную, кипящую музыкой света и слов романтику юности.

      Отряд уходил за отрядом, отряд за отрядом.

      Конференция кончалась, и в её конец вновь вплетался злой пронзающий остротой звучания невообразимую высоту нот голос. Этот голос стремительно уносился ввысь, зависал на неощутимом пределе срыва, становился птицей, замахнувшейся на беспредельность высот вокального Эвереста. Поднявшись куда-то в недостижимую бездну космического пространства, он вдруг срывался оттуда лавиной, пробуждающей щемящий сердце страх, страх невесомости в душе, в поддушье, волненье, тоску и обеспокоенность. И было чудом, что, хрустальной хрупкостью, этой, едва ощутимой паутинкой, он связывал рожденье далёких миров с рождением новых властелинов мира, прилаживающихся, примеряющихся к головокружительным высотам ещё не покорённых вершин. Этот голос, не прерываясь, тянулся в поднебесье – на пики копий – звуков. Ввысь и ввысь! И, наконец, взлетев на них, он вдруг бесстрашно бросался вниз и бросал вызов всему от имени юных, от их ещё неизвестных имён всему тому, неведомому и недоступному, что уже стояло и, непременно, должно было встать на их пути:

      Радостный строй гитар,

      Яростный строй отряд,

      Словно степной пожар

      Песен костры горят.

      А стройотряды уходят дальше.

      А строй гитары не терпит фальши.

      И наш словесный максимализм

      Проверит время, проверит жизнь.

      Радостный строй гитар,

      Яростный строй отряд,

      Словно степной пожар

      Песен костры горят.

      Глава вторая

      Командир

      Гайсанов, как никогда раньше, уверенно и благодушно протрапил в самолёт. Едва устроившись в кресло, он отключился от внешнего мира и унёсся в якутский оазис своего недалёкого будущего. Там мавзолейски серела крутая очередь толстосумов: кассиров, прорабов, начальников ОКСов, директоров самых различных организаций столицы Саха.

      – Просим, Карим Султанович, принять милостиво, – передавалась из уст в уста понравившаяся ему фраза.

      В этом году с самого начала отрядных приготовлений хорошо складывались практически любые его предпринимательские дела.

      – А что вы хотите? – задавал он вопрос своим воображаемым оппонентам. И на их немое ожидание разъяснений убедительно и, как казалось ему, убеждённо защищал краеугольные основания своей теории: «Людовик XIV говорил: «Государство – это я!» И он многократно оказывался прав. История помнит Людовика и именно XIV, а не первого и не XV короля. Мы, коммунисты говорим: «Государство – это мы!»

      Великий спор Наполеонов и толпы вечен. Но побеждает тот Наполеон, который ищет победу