Sex 21. Валерия Жакар

над мусорной корзиной, резко дунул: табак шуршащей струей влетел в смятые бумажки. Он очистил от полиэтилена небольшой зеленый комочек, сплюснул его линейкой и разрезал канцелярским ножом, как будто делал нейрохирургическую операцию какому-нибудь насекомому. Взял сигарету Парламент, выкрутил из нее табак и смешал с зеленой крошкой. Папироса в его руках смотрелась так же элегантно, как, например, кисть или монокль. Он чиркнул спичкой, затянулся, держа косяк прямыми выгнутыми вверх пальцами, и протянул мне. Я вдохнула дым, горло стянул едкий спазм, я закашлялась.

      – В себя, по чуть-чуть, – сдавленным голосом посоветовал он.

      Я задержала дыхание. Он воткнул провод в айпод и нажал на кнопку пульта. Появилась музыка. Звук струился из колонок, вливаясь в комнату, как вода.

      – Мне надо рисовать, завтра работу сдавать. Хочешь, ложись здесь. Все равно я до утра спать не буду.

      Он придвинулся к столу и забыл про меня. Я откинулась на диване и закрыла глаза. Музыка в моей голове выстроилась в четкую кристаллическую структуру, ее можно было изобразить формулой. Она раскладывалась на слои, которые сворачивались цветными коврами, поочередно перетекая в мозг и смешиваясь там, как в банке на столе Максима, в искрящуюся краску. Меня закрутил водоворот, и я провалилась в эту тягучую многоцветную субстанцию.

      Я приоткрыла глаз и поморщилась – было часов шесть утра, слепило солнце. Рядом, опершись на локоть, лежал Максим и сверлил меня взглядом.

      Я почувствовала, как вторая его рука сжимает мое бедро.

      – Блин, солнце в глаза, задерни занавески. Спать хочется.

      Я отвернулась и опять уснула.

      Когда я снова открыла глаза, он рисовал за столом.

      – Привет, – улыбнулась я.

      – Привет, – мрачно ответил он, не поворачиваясь.

      Я пошла в ванную, вернулась и опять попыталась завести разговор.

      – У тебя есть поесть чего-нибудь? Яичница хотя бы?

      – Нет.

      – Ну ладно, я пойду тогда.

      – Дверь захлопни.

      Стоя в недоумении на лестнице, я сообразила: он злится, потому что я ему не дала. «Так откровенно высказывать недовольство и еще чувствовать себя правым! – возмутилась я. – Я что, должна была? Да пошел он!»

      Вечером я обнаружила, что забыла кольца в его ванной. «Все равно не буду звонить», – подумала я, заводясь. Мог бы сам позвонить. Из вежливости. Просто предложить отдать мои вещи. С каждым днем мое раздражение нарастало, несколько раз я даже хваталась за телефон, но заставляла себя отложить трубку. Спустя пару недель обида пошла на убыль. Я мысленно похоронила свои кольца и Максима вместе с ними.

      Прошло больше месяца. Как обычно, я возвращалась вечером из института.

      С Библиотеки имени Ленина я доехала до Парка культуры, и тут объявили, что поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны. Я вышла, остановилась посередине у лестницы, облокотилась о кафельную стену и открыла книжку Аристофана – на носу был экзамен по античной литературе.

      Читать было лень. Я стала наблюдать поверх книжки за течением людской массы. Люди