Стихотворения. Алексей Апухтин

Шуберта

      Ночь уносит голос страстный,

      Близок день труда…

      О, не медли, друг прекрасный,

      О, приди сюда!

      Здесь свежо росы дыханье,

      Звучен плеск ручья,

      Здесь так полны обаянья

      Песни соловья!

      И так внятны в этом пенье,

      В этот час любви,

      Все рыданья, все мученья,

      Все мольбы мои!

      11 сентября 1857

      «Я знал его, любви прекрасный сон…»

      Я знал его, любви прекрасный сон,

      С неясными мечтами вдохновенья…

      Как плеск струи, был тих вначале он,

      Как майский день, светлы его виденья.

      Но чем быстрей сгущался мрак ночной,

      Чем дальше вглубь виденья проникали,

      Тем всё бледней неслись они толпой,

      И образы другие их сменяли.

      Я знал его, любви тяжелый бред,

      С неясными порывами страданья,

      Со всей горячностью незрелых лет,

      Со всей борьбой ревнивого терзанья…

      Я изнывал. Томителен и жгуч,

      Он с тьмою рос и нестерпимо длился…

      Но день пришел, и первый солнца луч

      Рассеял мрак. И призрак ночи скрылся.

      Сентябрь 1857

      Сегодня мне исполнилось 17 лет…

      «Шестнадцать только лет! – с улыбкою холодной

      Твердили часто мне друзья, —

      И в эти-то года такой тоской бесплодной

      Звучит элегия твоя!

      О, нет! Напрасно, вняв ребяческим мечтаньям,

      О них рассказывал ты нам;

      Не верим мы твоим непризнанным страданьям,

      Твоим проплаканным ночам.

      Взгляни на нас: толпой беспечно горделивой

      Идем мы с жребием своим,

      И жребий наш течет так мирно, так счастливо,

      Что мы иного не хотим.

      На чувство каждое мы смотрим безразлично,

      А если и грустим порой,

      Смотри, как наша грусть спокойна и прилична,

      Как вся проникнута собой!

      Пускай же говорят, что теплого участья

      В нас горе ближних не найдет,

      Что наша цель мелка, что грубо наше счастье,

      Что нами двигает расчет;

      Давно прошла пора, когда не для забавы

      Таких бы слушали речей:

      Теперь иной уж век, теперь иные нравы,

      Иные страсти у людей.

      А ты? Ты жить, как мы, не хочешь, не умеешь,

      И, полон гордой суеты,

      Еще, как неба дар, возносишь и лелеешь

      Свои безумные мечты…

      Поэт, беги ты их, как гибельной заразы, —

      Их судит строгая молва,

      И все они, поверь, одни пустые фразы

      И заученные слова!»

      Не для судей моих в ответ на суд жестокий,

      Но для тебя, былых годов

      Мой друг единственный, печальный и далекий,

      Я сердце высказать готов.

      Ты понял скорбь души, заглохшей на чужбине,

      Но сам нередко говорил,

      Что должен я беречь и прятать, как святыню,

      Ее невысказанный пыл.

      Ты музу скромную, не зная оправданья,

      Так откровенно презирал…

      О,