Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1. Ольга Баскова

их похожими на лепестки чайных роз.

      – Жанна Валуа? Где-то я слышала это имя. – Она щёлкнула пальцами. – Постойте, мне рассказывали о вас. Значит, вы и есть та самая бедная женщина благородного происхождения, которая еле сводит концы с концами?

      – Да, ваше величество, – скромно отозвалась де Ла Мотт и сделала реверанс. – Я давно уже живу на пожертвования. К сожалению, мой супруг, тоже имея благородное происхождение, получает мизерное жалование. Наши дети умирают от голода и холода.

      На лице Марии-Антуанетты отразилось сочувствие. Калиостро это заметил и принял эстафету у своей новой подруги.

      – Графиня желала обратиться к вам, ваше величество, но ей посоветовали сначала посетить министра, который её не принял.

      Королева сжала маленький кулачок, облачённый в чёрную перчатку.

      – Значит, в нашей стране родственница короля влачит жалкое существование. – Она закусила губу. – Да, я понимаю, почему министр не принял вас. Ему это неинтересно. Благотворительностью занимаюсь я. Вам следовало писать мне.

      Тонкий ум и врождённая тактичность подсказывали Жанне верные ответы.

      – Я не смела, ваше величество, – тихо сказала она.

      Мария-Антуанетта решительно топнула маленькой ножкой, обутой в сафьяновый сапожок.

      – Вы должны прийти ко мне на приём, и я попробую провести вас к своему мужу! – произнесла она. – Король не столь жалостлив, как я, но ему присуще чувство справедливости. Думаю, мы сможем что-нибудь сделать для вас.

      Жанна отметила про себя, что теперь королева ведёт себя с ней довольно любезно, не так, как несколько лет назад, когда она явилась в Версаль в стоптанных башмаках и потрёпанном платье, и оценила этот факт не в пользу Марии-Антуанетты. Что ни говори, а королева должна помнить своих подданных – всех, а не избранных, коими она окружила себя, чем вызвала всеобщее неодобрение. Почему-то графиня не сомневалась, что даже теперь, несмотря на протекцию Калиостро, ни Мария-Антуанетта, ни её супруг ничего для неё не сделают. Сытые голодных не разумеют. Недаром в обществе повторяли фразу, как-то вскользь обронённую её величеством: «Кто не ест хлеб, пусть ест пирожные». Алессандро, взяв Жанну за руку и любезно попрощавшись с государыней, направился в сторону заснеженного сада.

      – Вы любите зимнее катание? – поинтересовался он, будучи уверенным в ответе. Де Ла Мотт покачала головой:

      – Нет.

      – И я нет. Давайте порадуемся за других.

      Они встали в толпе праздных и богато одетых людей и с улыбкой наблюдали, как на лёд небольшого озерца, казавшегося зеркальным кругом неправильной формы, выкатили огромные голубые сани с королевскими лилиями по бокам. Мария-Антуанетта с раскрасневшимся на морозе лицом гордо восседала на голубой бархатной подушке. Возле саней столпились молодые люди, среди которых Жанна узнала графа д’Артуа, начальника своего мужа. Это был стройный, довольно интересный мужчина с тонким длинным носом. Все оспаривали право прокатить королеву.