Цифрогелион. Исаак Вайнберг

внутрь, Радж жестом приказал консьержу оставаться на месте и повёл меня прямо к лифтам. Войдя в лифт и закрыв решётку, капитан потянул рычаг, справа от которого располагалась цифра «три». Кабина дёрнулась, и мы медленно поплыли вверх под успокаивающее поскрипывание колёс, крутящих трос, соединяющий кабину с противовесом.

      На третьем этаже было всего две квартиры, дверь в одну из которых была распахнута настежь.

      Мы вошли внутрь. У входа стояло два полицейских в синей форме. Увидев капитана, они вытянулись по стойке смирно и почти синхронно отдали честь.

      – Никаких происшествий? – поинтересовался у них капитан.

      – Так точно, сэр! Абсолютно никаких, сэр! – лихо отрапортовал один из полицейских.

      – Ты не в армии, придурок, – заметил я, с презрением усмехнувшись, и, обогнав капитана, прошёл в помещение.

      Краем глаза я отметил, что полицейский явно стремящийся к карьерному росту, проводил меня недобрым взглядом. Кажется, только что я заполучил нового врага… Что ж – мне не привыкать.

      Из шикарно обставленной прихожей я попал в ещё более шикарную гостиную: роскошная кожаная мебель, дорогие массивные шкафы, бильярдный стол с резными ножками, обои с золотым тиснёным узором…

      – Капитан, надеюсь, ты привёл меня посмотреть не на очередное самоубийство в ванной, вызванное потерей интереса к жизни у очередной же избалованной графской дочки? – поинтересовался я. – По долгу службы я много раз расследовал причины смерти в подобных местах, и они всегда оказывались одинаковыми: девочке надоело жить в золотой клетке, и она вскрыла себе вены папенькиной бритвой…

      – На этот раз ты удивишься, – мрачно заметил капитан, подойдя к одной из боковых дверей и отворив её. – Нам сюда.

      Обогнув диван, я вошёл в комнату, которая оказалась спальней и, подняв от изумления бровь, присвистнул.

      – Чёрт возьми… Да, это определённо не самоубийство…

      На залитой кровью двуспальной кровати лежало развороченное тело. Выломанная грудная клетка, отсутствующие руки и ноги, пустая брюшная полость, от головы остался лишь затылок. Стены и потолок облеплены кровью, ошмётками кожи и внутренностей.

      – Если бы тротил не потерял своих свойств, то, увидев эту сцену впервые, я бы опрометчиво предположил, что эта госпожа стала жертвой взрыва, – хмуро сообщил капитан.

      – Это не взрыв, – с уверенностью покачал головой я, ставя на пол свой саквояж и проходя в глубь спальни. – Постельное бельё осталось целым, следов температурного воздействия нет, вещи, стоящие на прикроватной тумбе, стоят на своих местах, не упала даже вон та, явно не слишком устойчивая, ваза, стоящая на подоконнике.

      Я склонился над останками и внимательно осмотрел тело. Затем обошёл кровать и принялся разглядывать стены и потолок.

      – Где её руки и ноги? – поинтересовался я.

      – Посмотри под кроватью, – посоветовал капитан.

      Я ногой сдвинул в сторону окровавленный ковёр