Мы система. Виктор Гутеев

обрела своё бренное тело, Ольга открыла глаза и тут же вспомнила все моменты, предшествующие жуткому путешествию.

      Встретившись взглядом с генералом, Ольга отшатнулась. В глазах сидящего напротив человека она разглядела заинтересованность. Но заинтересованность эта не имела ничего общего с привычным понятием. Доселе добродушный генерал смотрел на Ольгу так, как учёный смотрит на микроба, собственноручно взращённого в стеклянной пробирке.

      – Именно это, Ольга Михайловна, я и имел в виду, говоря, что рассчитывать на чью-либо помощь вам не стоит, – вернув на лицо доброжелательное выражение, изрёк генерал, – и даже на помощь замминистра, – добавил он, приветливо улыбнувшись.

      – Я всё поняла, – с трудом, словно вновь учась говорить, вымолвила покрывшаяся каплями холодного пота женщина.

      – Как я понял, вы готовы выполнить мою маленькую просьбу?

      – Конечно, – искренне ответила женщина.

      – Надеюсь, говорить вам, что стоит держать язык за зубами, излишне?

      Получив горячие заверения, генерал протянул Ольге ключ от наручников.

      – Пусть этот ключик послужит залогом успеха в наших кратковременных, но весьма продуктивных отношениях. Не смею вас задерживать.

      Глава 2

      Ясный июльский день медленно клонится к закату. Изнывающий всю последнюю неделю от жары и смога город затаился в ожидании долгожданной вечерней прохлады. Прокатившись по небосводу, солнце наконец-то скрылось за домами. Тихий, разомлевший от зноя московский дворик оказался во власти спасительной тени.

      Безлюдный до этого двор, словно по команде неведомого кукловода, наполнился жизнью. На скамейках откуда ни возьмись появились вездесущие старушки. Молодые мамы, наконец дождавшись окончания невольного заточения, рискнули вывести своих чад на улицу. По медленно остывающим дорожкам зашуршали колёса детских колясок. Высыпавшая на улицу ребятня постарше, с каждой минутой всё более входя в раж, задорно резвилась на детской площадке.

      Дворик постепенно наполнился жизнью и детским гомоном, но смотревший на проснувшееся буйство жизни сквозь пыльное окно подъезда полицейский ничего этого не замечал.

      Стоя на лестничной площадке между вторым и третьим этажами, рядовой патрульно-постовой службы города Максим Савин с трудом сдерживал рвотные позывы. Желудок то и дело пытался исторгнуть содержимое, и лишь невероятные усилия позволяли Максу не ударить лицом в грязь в первый же день службы.

      Бледное, усыпанное веснушками лицо покрылось испариной. Побелевшие губы то и дело кривились в непроизвольных судорогах.

      На третьем этаже хлопнула дверь злополучной квартиры, и по лестнице прошуршали лёгкие шаги.

      – Ну что, пехота, – послышался за спиной хрипловатый голос старшего опера, – оклемался?

      Ощутив на плече тяжёлую ладонь Сергеича, Максим обернулся и встретился с сочувствующим взглядом пронзительных карих