Дальнобойщики. Андрей Воронин

другим.

      С первых же минут пребывания в больнице обстановка, царившая там, запахи вызвали к жизни воспоминания о госпиталях – не самые приятные моменты в биографии Егора. Но он тут же отогнал эти мысли прочь. Сейчас были более важные дела, чем предаваться воспоминаниям.

      Кардиологическое отделение находилось на пятом этаже. А палата номер семь, где лежал Евгений, ютилась в самом дальнем крыле здания, рядом с балконом.

      Похожая на бройлерную курицу дежурная медсестра поначалу наотрез отказалась его пропустить к брату, загородив собой весь проход.

      – Не положено. Не приемное время, – твердила она, испепеляя Егора недовольным взглядом. – Приходите через два часа.

      И никакие просьбы и доводы не могли заставить ее смягчиться. Неизвестно, чем бы это кончились, если бы не появился врач. Участливо выслушав просьбу, он понимающе кивнул.

      – Под мою ответственность, – распорядился он, проходя мимо медсестры. Затем, обращаясь к Егору, объяснил: – Состояние у вашего брата тяжелое, но стабильное.

      На этот раз опасность миновала, но следующий раз так может не повезти. Сердце у него очень слабое. Волнения и переживания просто недопустимы. Вы меня понимаете?

      – Да, доктор.

      – Чтобы никаких серьезных разговоров!

      – Я понял.

      – Отлично. Вот мы и пришли.

      Врач проводил Шувалова до дверей палаты и, прощаясь, спросил:

      – Скажите, ваш брат потерял ноги в Афганистане?

      Егор удивленно взглянул на него.

      – Да.

      Врач кивнул:

      – Я так и думал.

      – А в чем дело?

      – У меня сын погиб там. Его самолет сбили за несколько месяцев до вывода войск, – произнес доктор. – Берегите брата.

      В больничной палате стояли три койки. Две из них были пусты. На третьей, укрытый до пояса простыней, лежал Евгений. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза ввалились глубоко в глазницы, и только их блеск свидетельствовал о том, что в этом измученном, истерзанном борьбой со смертью теле еще теплилась жизнь. При виде вошедшего взгляд больного оживился. Его губы тронула слабая улыбка. Он невзначай шевельнул рукой, отчего висевшая рядом капельница зашаталась.

      – Лежи. лежи. – засуетился Егор. Он присел на стул и положил свою ладонь на руку брата. – Ну, здравствуй.

      – Здравствуй, – еле шевеля губами, ответил Евгений. Егор ощутил слабое пожатие его руки. Вялое и беспомощное, совсем не такое, как прежде.

      – Как ты?

      – Нормально, – произнес Евгений, пристально глядя на брата. Не выдержав взгляда, Егор отвел глаза в сторону.

      – Что ты меня так рассматриваешь?

      – Как?

      – Как будто сто лет не видел.

      В уголке глаза Евгения появилась слезинка и медленно скатилась вниз по шершавой щеке, оставляя за собой блестящий мокрый след.

      – А я-то думал, уже не свидимся, – дрогнувшим от волнения голосом прошептал он.

      Комок подкатил к горлу Егора. Дыхание сперло, словно от удара под дых. Не выдержав,