Босс, хочу от тебя ребенка. Айрин Лакс

не таясь, разглядывал меня.

      Я швырнула в мужика мыло. Тот увернулся от летящего куска мыла, пролетевшего над его головой. В отдалении послышался детский крик:

      – Ма-а-а-ма!.. Конфуций опять убежал!

      – А ты куда смотрел, балбес? – загорланила женщина.

      – Это не я! Это дядя Ник его упустил! – оправдывался мальчишка.

      Мужик дёрнулся, словно очнувшись. Видимо, это и был тот самый Ник, то есть Николай или Коля, упустивший поросёнка. Сейчас он рванул за вредным домашним скотом. Но поскользнулся на куске мыла и растянулся на тропинке, застеленной толстой резиной.

      Смеяться над чужими несчастьями нехорошо, но я засмеялась: так нелепо дядя Ник взмахнул руками перед тем, как упасть. Подстреленный лебедь, не иначе! Но смеяться я быстро перестала. Потому что дядя Ник виртуозно заматерился и встал, зажимая нос. Из-под пальцев бежала кровь: Коля умудрился упасть носом на деревянную оградку бабулиных грядок.

      – Ой! – вырвалось у меня.

      Дядя Ник бешено зыркнул в мою сторону и поспешно удалился прочь. То ли догонять поросёнка со странным именем Конфуций, то ли спасать свой породистый нос. Нос у неудачного загонщика свиней был выдающийся: Колю можно было смело лепить в профиль на монеты. Да и сам он был ничего, наверное. Многое я не успела разглядеть. Нос и тёмные глаза, вот и всё, что я запомнила о Нике.

      Я поспешно смыла с тела мыльную пену и отправилась докладывать бабушке о происшествии на заднем дворе.

      – Бабуля, там поросёнок сорвал шторку с душа! – с порога заявила я.

      – Ась? Поросёнок? Не с чёрными пятнами, случайно?

      – Да, с чёрными пятнами, – подтвердила я, садясь за стол.

      Бабушка уже наложила пирожков на тарелочку и налила в вазочку моего любимого вишнёвого варенья.

      – Чайку с молоком будешь?

      – Буду!

      Бабуля плеснула мне чаю и только после этого села на скамеечку, сложив руки под грудью.

      – Спасибо, бабуля!

      – Поросёнок… Это Камфуций, наверное, – проговорила бабушка.

      – Конфуций? – уточнила я.

      – Ага, да. Я так и сказала.

      Я не стала поправлять бабулю, сосредоточившись на поедании пирожков.

      – А почему Конфуций? – спросила я с набитым ртом.

      – А я откуда знаю? Это у Нинки дочка китайский учит, так у них всё теперь по китайскому… этому самому… мен-фую.

      – По фен-шую? – спросила я.

      – Ага, да. По нему. И грядки все перелопатила. Лук, говорит, должен смотреть прямо на помидоры и видеть капусту слева… Ой, нехристь-то какая, тьфу! Вот и поросёнка они тоже назвали по-китайски.

      Я посмеялась над странными соседями любимой бабули, спросив:

      – За поросёнком мужик какой-то гонялся.

      – А, этот… Знаю! Родственник какой-то! Двоюродный брат, что ли. Так он поросёнка, наверное, и упустил. Ох уж эти городские неумехи!

      – Ба-а-а… – возмутилась я.

      – Да я же не про тебя говорю! Ты у меня умница, красавица…