Царевна. Владислав Лесков

схваток. Народ облепил деревянные перильцы цирка, наблюдая затем, как два бурых медведя дерутся между собой.

      – Где царевна Софья? – спросил боярин Широковатый.

      – На богомолье в Троицеву Лавру уехала второго дня, – тяжело вздохнул князь Голицин.

      – Уж лучше бы ей в столице, подле престола быть, покачал Широковатый головой.

      – А ты, что Андрей Семеныч, измену какую, где учуял?

      – Смотри-смотри, скоро ему конец, —Широковатый вскочил со своего стула. Медведь в белом ошейнике упал на траву и поднял к верху лапы. Широковатый пожал плечами.

      – Да ты не скриви душой-то боярин, – уставился на него Голицин. Коли знаешь: скажи, а матушка Софья в долгу не останется.

      – Так ты и сам знаешь князь, – отозвался Широковатый.

      – Знаю, да не все, – тоскливо произнес князь. К каждому боярину, да дворянину соглядая не приставишь. Да и в верности стрелецких полков сумневаюсь я.

      – Тут сумневайся, не сумневайся Василь Василич, а дело такое. Широковатый согнулся и поднес согнутую ладонь ко рту. Голицин сразу понял, что от него хочет этот жирный доротный боярин из посольского приказа.

      – Скажу, что сам слышал, – шепотом произнес Широковатый. Петрушу-то, с матерью его царицей, Софья в Преображенское отправила. Да только готовят верхние бояре супротив государыни провакацию.

      – Это кто ж такие? – буркнул Голицин. Широковатый поморщился: – А ты сам Василь Василич и разузнай. В этом деле я тебе не советчик. Широковатый достал из кафтана гребень и расчесал бороду. Царице Софье Алексеевне завсегда друг я, за то, что она наши обычаи русские чтит. Вольности наши боярские и княжеские привечает.