Загадать желание. Ольга Кай

еще голых ветвей, на земле, покрытой островками тающего снега, лежал виновник переполоха: лицом вниз – только темную макушку видно. Левая рука вытянута вперед, словно человек пытался до чего-то дотянуться, ухватиться из последних сил. Под разжавшейся ладонью правой – рукоять ножа. На боку – темное пятно.

      – Не наш, точно не наш… Пришлый, – шептались крестьяне и приглядывались: – Ранен? Или уже умер?

      – Папка! – звонкий голос перекрыл бормотание. Сквозь толпу, отчаянно толкаясь, пробралась девушка лет семнадцати и встала, ничуть не стесняясь осуждающих взглядов. – Папка, пап! Я его узнала! Это он меня от кабана спас. Летом, помнишь?..

      Ее отец, Павел Петрушин, задумчиво покрутил ус: не хотелось ему так внезапно оказаться в долгу у неизвестно кого! Надо же, девчонка: при всем честном народе сказала! Теперь не отвертишься…

      Присев на корточки, Павел сперва тронул чужака за плечо, а потом, поднапрягшись, перевернул его на спину.

      – Он? Ты уверена?

      На земле у его ног лежал молодой парень, которому, наверное, не было еще и двадцати. Щеки ввалились, вокруг глаз – болезненная тень…

      – Да, уверена! – громко заявила девушка. – Это он!

      Огонь уютно потрескивал, закипала в котелке вода. Выпроводив дочерей, хозяйка сидела подле печки и смотрела на лежащего без сознания чужака.

      – Марья Алексеевна, – дверь отворилась, русоволосый юноша – Аленкин жених – занес в горницу ведра с водой. – Что еще сделать?

      – Подойди сюда, Севушка, – махнула рукой хозяйка. – Раздеть его поможешь. А то грязный весь…

      Но едва они в четыре руки принялись стаскивать с чужака изодранную рубаху, как что-то шевельнулось под тканью, и из-под ворота показалась серая змеиная голова.

      Марья вскрикнула, отшатнулась. Гадюка, свернувшись на груди незнакомца, угрожающе подняла голову и зашипела на перепуганных людей. И в этот миг чужак открыл глаза. Огляделся не то испуганно, не то изумленно, а потом прикрыл змею ладонью, успокаивая, словно кошку:

      – Тихо… – и, повернув голову, уставился на людей. – Где я?

      О себе он так ничего и не сказал, даже имени… Двигаться мог едва-едва, видно, ослаб и от голода, и от раны в боку – не глубокой, но успевшей нагноиться. Гадюка оказалась ручной, чужак уверял, что не укусит, но Марья до обморока боялась змей, и гостю пришлось отправить свою питомицу жить в подпол.

      – Ты меня помнишь? – спросила Аленка, когда мать, наконец, разрешила ей зайти.

      Чужак мгновение вглядывался в ее лицо, потом улыбнулся, и настороженный взгляд зеленых глаз потеплел.

      – Прости, что я тогда испугалась и убежала, не поблагодарив, – девушка поклонилась низко, что кончик косы коснулся дощатого пола. – Спасибо.

      – Ты спас жизнь моей невесте, – Сева встал рядом с Аленой и тоже поклонился. – Я этого не забуду.

      Чужак смотрел на них задумчиво, словно удивляясь, потом заморгал, потер ладонью глаза.

      – Вам спасибо, что умирать не оставили…

      А на следующее утро Марта, стирая его одежду, нашла в карманах несколько круглых чешуек. Они лежали