Ночной театр. Викрам Паралкар

потом сиди здесь в четырех стенах, вливай капли в рот орущим ребятишкам: все это вымотало его донельзя. И еще его неуместный перфекционизм, неспособность заполнить журнал учета прививок бессмысленной писаниной и забыть об этом. Эти журналы свалят в каком-нибудь государственном архиве и никогда не откроют, но все равно будь добр выписать на счета-фактуры серийные номера с коробок и проследить, чтобы номера коробок совпадали с пробирками и числом привитых детей. Он почти закончил. Еще бы пятнадцать минут, да чтобы никто не беспокоил, – и все было бы сделано.

      Что себе думает аптекарь? Вроде бы она была на складе, рассовывала по шкафам картонные коробки, предварительно сложив их в несколько раз, чтобы поместились. Вместо того чтобы заниматься оригами, эта девчонка должна была остановить посетителей на пороге и сказать, мол, поздно уже, лечебница закрыта, приходите завтра.

      Аптекарь не показывалась. Придется ему разбираться с ними самостоятельно.

      – Вы оглохли? Что вам надо?

      Посетители вздрогнули.

      – Нам нужна ваша помощь, – сказал мужчина. – Возможно, наша просьба покажется вам странной.

      – Странная просьба? Что вы несете? Говорите, зачем пожаловали, или уходите.

      Тут в кабинет влетела испуганная аптекарь.

      – Что вы здесь делаете? Сагиба нельзя беспокоить. Ждите снаружи, ждите снаружи, – с этими словами она попыталась выпроводить незваных гостей в коридор.

      Мальчик шагнул в сторону, хирург заметил выпятившийся живот женщины и поднял руку.

      – Ваша жена рожает? Воды уже отошли?

      – Нет. То есть ей действительно скоро рожать, но мы пришли не поэтому. Ну или не только поэтому.

      Мужчина замолчал, вытер губы тыльной стороной ладони и, округлив глаза, пробормотал:

      – Н-нас сильно ранили. Всех троих. Нас нужно прооперировать. Сегодня же.

      Посетитель был явно не из простых: грамотная речь выдавала в нем человека образованного. Но зачем их оперировать? Может, хирург ослышался? Что он имел в виду…

      – Покажите, – велел доктор.

      Мальчик задрал майку, мужчина расстегнул рубашку, поднял правую руку над головой; оба действовали проворно, как лавочники, демонстрирующие покупателю свой товар. В боку у мужчины зияла рана, побелевшие края ее разошлись, точно губы, замершие на полуфразе. Хирургу даже показалось, что из раны торчат кости. У мальчишки распух живот. Слева, под ребрами, распахнулся крестообразный разрез с загнутыми вверх краями. Женщина размотала наконец длинную шаль. Не может такого быть, подумал хирург. Померещилось, не иначе. У женщины рассечена шея – но ведь это, скорее всего, обман зрения? Или в ране действительно виднеются мышцы? А там еще что такое? Неужто и правда гортань?

      И при всем при том ни капли крови, даже на шее. Никак, эти мошенники его дурачат? Откуда они вообще взялись?

      Краем глаза хирург заметил какое-то движение. Аптекарь вздрогнула и застыла, точно на нее столбняк нашел. Он и забыл, что она все еще здесь. Мужчина с резаной раной в боку подскочил к ней сзади, одной рукой схватил за запястья, другой зажал девушке