Девочка, упавшая в волчью нору. Антон Сибиряков

это место домом, хотя домом им оно так и не стало.

      – Дом там, где мы оставляем свое сердце, милая, – сказала ей женщина у билетной кассы, заметив растерянность молодой девушки.

      – Да, конечно, – ответила Света, сунув билет в карман.

      Дом там, где сердце. И пускай в тех краях постоянно холодно и сердце сжимается от ужаса – именно там твой дом.

      Поезд отбыл с гудком. Плацкарт оказался душным и громким. Внутри, будто океанские течения, плыли запахи курева, завернутой в фольгу еды и едкого людского пота вперемешку с алкоголем. А за окнами под стук колес проносились заснеженные поля, заросшие жухлой полынью. И, словно мертвые дети, стояли, накренившись, потемневшие деревянные столбы, связанные пуповиной проводов.

      Света легла на верхнюю боковушку и укуталась в одеяло. Впереди был долгий путь, и вскоре она открыла первую бутылку – пила не поднимаясь, молча уставившись в пыльное окно.

      ***

      Ее разбудила проводница – поезд прибыл раньше расписания. Вагон опустел и притих – мало, кто из людей ехал так далеко.

      – Стоим недолго, – сказала проводница, глядя на пустынный перрон за окошком, и скривила намалеванные яркой помадой губы.

      – Спасибо, – Света слезла с верхней полки и заспешила к выходу.

      – Девушка!? – окликнула ее проводница. – А вещи?

      Светлана пожала плечами и выскочила в заснеженное утро. С собой в эту поездку она не взяла ничего, кроме оставшейся в кошельке наличности.

      У вокзала крутились таксисты – заспанные мужики в потертых кожанках. Она села к тому, у которого на автомобиле красовались шашечки. На заднее сидение, намереваясь подремать.

      – Октябрьская, дом двенадцать.

      Таксист смотрел на нее в зеркало над приборной панелью – глаза, жесткая щетка усов. Не лицо – так, нарезка, куски.

      – Двести.

      Она протянула ему две помятые сотни. Закрыла глаза.

      «Все, что происходит сейчас, это дурной сон», – подумала Света. Ей вспомнились желтые глаза в темноте и звериный оскал. И она машинально схватилась за шею. Вспомнила жаркую кузницу и тень здоровяка с кувалдой наперевес.