Пылающий город. Василий Зеленков

дователи стреляли по дизелям, вынуждая судно перейти в дрейф на балансирах. Три огромных куска ферритового минерала на днище искрили от напряжения.

      Вражеский корабль, когда-то бывший клипером огромный уродливый каштан с бородавками винтомоторных групп, висел у баржи на хвосте и сек облака в клочья, словно обретший плоть кошмар. Семь палуб щерились обломками, на крыльях запеклась ржавчина. Разбитые иллюминаторы смотрели пустыми глазницами. За паутиной колючей проволоки и драной чешуей брони неровно пульсировали серо-фиолетовые глыбы, распространяя губительные волны. Излучение неочищенного минерала сбивало авиационные датчики с толку.

      – Изгои, сэр! – паучьи пальцы старшего лейтенанта Виктора Карсова летали по верньерам.

      – Эскадрилью в воздух, – приказал капитан фрегата Королевского флота Альконта «Вентас Аэрис», командир восемнадцатой боевой группы.

      Леовен Алеманд, неподвижный и спокойный в белом мундире с золотом коммандерских полусолнц на плечах, наблюдал за подчиненными с возвышения капитанского поста. Зеленые глаза холодно смотрели из-под козырька фуражки.

      – Харанцы начали маневр уклонения!

      – Это им не поможет. Изгои не отстанут. Комплексы к бою.

      Серебряная громада военного корабля пришла в движение. Нос и борта ощетинились пушками.

      На экраны к Карсову хлынули доклады из орудийных отсеков. Он застучал по клавишам, синхронизируя системы наведения. Его помощники не отставали, быстро переговариваясь между собой.

      Мостик наполнился отрывистыми фразами и писком приборов. По коридорам прокатился вибрирующий гул: подключились авиатехники. Загудели двигатели, запитывая системы подачи боеприпасов.

      На верхней палубе поднялись шлюзы, выпустив хищные тени перехватчиков.

      «Вентас Аэрис» приготовился обрушить на изгоев огненную бурю.

      – Чай, сэр, – седой валет возник рядом, словно из ниоткуда.

      Руфин Бертрев, светлоглазый альконец в идеально выглаженной серой форме, всегда появлялся вовремя.

      – Благодарю, – офицер разомкнул сцепленные за спиной руки и взял чашку.

      Карсов щелкнул переключателем. В динамиках раздался панический вопль на ломаном альконском:

      – Оньи догонять!!!

      Алеманд сделал глоток, не сводя глаз с клипера изгоев. Харанцы паниковали не зря. Дикари Араханского массива не знали жалости и не вели переговоров.

      Их клипер отличался от кораблей цивилизованного мира, как горы от равнин. Его сварили вокруг ферритовых глыб из ошметков разных судов и выпустили в небо. Конструкция противоречила всем принципам авиастроения, но невероятным образом держалась на ветру и была куда опаснее самых современных боевых групп. Не из-за высоких лётных характеристик или уникального оборудования. Изгои не дорожили этими грудами металлолома и яростно таранили противников, превращая в обломки и свои корабли, и чужие.

      От бортов клипера отсоединились восемь угловатых силуэтов. Уродливые маленькие машины-стервятники пронеслись над отставшей баржей. Каждая выплюнула на палубу по пять-шесть бойцов и ушла за подкреплением.

      – Телец, – отчеканил Алеманд, – перехватчики изгоев на вас. Лейтенант Карсов, абордажный шлюп к взлёту. Лейтенант Диров, слышите меня? Очистите баржу от дикарей.

      – Вы же не о харанцах, сэр? – бодро отозвался лейтенант Юстас Диров, командир взвода Крылатой пехоты «Вентас Аэрис».

      – Официально признанных дикарей.

      Эскадрилья «Вентас Аэрис» пошла в атаку, распавшись на три звена. Одно защищало шлюп. Два прикрывали друг друга.

      Полдюжины дизельных перехватчиков кинулись в погоню за стервятниками изгоев. Четыре изящные «фульмы» с треугольными крыльями и двумя килями смотрелись красотками на фоне мощных, усиленных броней «колубриумов». Тяжеловесы несли по паре ракет под брюхом и по шесть пулемётов между четырьмя двухлопастными винтами на загнутых кверху крыльях.

      Их пилотов знали не только на фрегате.

      Одним «колубриумом» управлял командир эскадрильи, майор Анатолий Даремин. Он же – Телец. Майор отличался вспыльчивым нравом, привычкой орать, редким упрямством и незаурядными тактическими способностями.

      Во втором «колубриуме» находился единственный пилот, который не признавал его авторитет. Впрочем, старший лейтенант Себастьян Левицкий, позывной – Харут, вообще мало к кому проявлял уважение.

      О бароне Синорском на Королевском флоте Его Величества ходили противоречивые легенды. Многие заявляли, что ему не место в небе. Остальные утверждали: отправить блестящий талант в запас – спустить алмаз в канализацию.

      Сложный характер мешал асу продвигаться по карьерной лестнице, но Алеманд решил проблему. Молодые пилоты с энтузиазмом приняли старлея как инструктора. Кому-то нравилась его независимость, другие мечтали доказать, что без дисциплины на Флоте никуда, и заткнуть задиру за пояс. Третьи просто с интересом следили за противостоянием между ним и Дареминым и спорили, кто кого первым доведет до отставки.

      Алеманд