Идеальное антитело. Николь Руссо

водилы в потаенном месте, чаще всего за солнцезащитным козырьком, бережно хрянятся фотографии семьи, любимой девушки или близких людей, мамы, папы, внуков. Эти фото всегда рядом, но, как говорят, не для всех. Они согревают в дороге и напоминают: «Тебя ждут дома! Пожалуйста, будь осторожен!»

      Каждый из водил – крепкий хозяйственник, как это модно было говорить когда-то! У каждого своя заграничная горелочка, газбалон, чайник… И приготовление простого бульона для них священнодейство! Ведь это непросто сотворить на стоянке или вообще в поле. Выставить складной столик, разложить «на чистое» продукты, позвать мужиков – это традиция. Вот и сейчас, каждый из них притащил что-то свое, особенное. Кто – сало по особому рецепту, кто наливочку. За вечерней беседой никто их них не заметил серой тени, медленно проплывшей в сторону фур.

      Еле протиснувшись между двух задних бортов (как защиту от воров, фуры ставят друг к другу вплотную, оставляя лишь маленькую щелку), Степаныч отогнул приоткрытый полог и нырнул внутрь. Спать хотелось жутко, тело ломило… Нервная дрожь от пережитого не отпускала. Две вонючие камеры от КАМАЗа стали мягче перины из сказки про горошину. Сон ударил в голову упругой темной волной… Спать…

      Глава V

      Разбудили его крики на каком-то незнакомом каркающем языке, корейском что ли? Полотно борта дергалось, множество рук вынимало страховочные шнуры, готовя кузов к разгрузке…

      «Во попал!» – подумалось с тоскою. Эти маленькие гномы сейчас или наваляют, или в ментовку отведут, скажут, что украл что-то… Встречаться с малорослыми азиатами не хотелось, но…

      Несколько пар ног толкало Степаныча, столько же рук тормошило. Видеть что-либо мешали слипшиеся глаза, левая часть тела затекла… Был уже день – блин, сколько же он спал?

      – Вот те нате, хрен в томате! – Это подошел водитель.

      С трудом разлепив один глаз, Степаныч пытался оглянуться, но тут же получил какой-то грязной тяжелой тряпкой по лицу.

      – Тащите его сюда! Эй! Выверните ему ватник! Спер, наверное, что-нибудь! Ты как, паскуда, сюда залез? Я ж сам все закрывал… – негодовал амбал в повидавшем виды белом свитере с цветными оленями (во всех торговых центрах продавали такие года три назад). Местами непрочные китайские узелки разошлись аккуратненькими продолговатыми дырочками, весь свитер был серо-коричневым от дорожных дел, чистыми оставались только плечи.

      Его «некритично», немного лениво, но ощутимо пинали человек восемь и, как свинью загоняют в загородку, пытались выпихнуть из кузова.

      Этот белый грязный свитер стал последним, что Степаныч в тот момент запомнил. И еще почему-то врезалась в память табличка с названием улицы: «Средние Каменщики». Еще мелькнула глупая мысль: «Средние – это в смысле не самые лучшие, или, типа, небольшие?» Чушь какая-то! Он свернулся в клубок, стараясь избежать серьезных увечий, прикрыл голову руками и закрыл глаза. Будь что будет!

      Глава VI

      Улечка Василевская была существом воздушным.