Insomnia. Есения Игоревна Ушакова

Царицына копия!

      Гордость и сила, – так часто! – во вред!

      Зная лишь то, что ты с жизнью справляешься;

      Никто не поймёт. Не укроет от бед.

      Пора научиться простой женской слабости;

      Сильных в мире и так – хватает.

      И горько плакать, и плакать от радости —

      Учись делать то, что душа желает.

      К Гаяне

      Гаяна! Имя, реки достойное!

      За вас веками сражались в войнах.

      То страстная, злая, а то – спокойная,

      У Бога просишь достойной доли.

      Царица на троне, души отрада,

      Возвестница чьей-то безумной любви,

      Ты гордость дома, ты – матерь сада,

      в котором влюбленные со всей земли.

      Взялась наставлять – не забудь про ужин,

      Влюбленные часто сыты лишь духом.

      Уйди на отдых, ведь он заслужен,

      Если даст спать соловей под ухом.

      В ночном саду копятся признания

      Со всех концов необъятной земли.

      А что же ты, за свои старания?

      Хотя бы памятник возвести бы могли.

      Хотя бы, в память о дивном саде,

      Хозяйкой которого – ты, Гаяна!

      В котором всех понимали и принимали,

      Отдав им то, что самим бы надо.

      Однажды в сад твой придет насмешница,

      и скажет дерзко: «Кусты неровные!»

      И будет чувства дарить – по одежке,

      Сместив тебя на терновом троне.

      А что же ты, за свои старания?

      Отдашь свой сад, навсегда, без боя?

      Ведь его взращивали – не для тирании,

      А что же, Гая? Для чего, кроме?

      Лилия… кровь на снегу акварельной краской…

      Лилия! Кровь на снегу – акварельной краской,

      имя твое не пристало другому лицу.

      Марии, Антонии, Маргарет, Да Гама Васко —

      не в один ряд с тобой, обнажают суть.

      Опять на снегу расплескалась, но все – напрасно,

      кровь из прокушенной в пылу губы.

      Опять перед всеми приклеишь зачем-то маску,

      И молишь священника, чтобы тебя сожгли.

      На хворост упрямо всходишь, закинув голову,

      Зачем-то на миг прикасаешься ты к груди.

      В ней сердце – ему давно бесконечно холодно,

      В ней просьба – чтобы уже, наконец, сожгли.

      На крик, на выстрел, на чью-то хмельную голову —

      Ты каждого выберешь, куда и зачем подпустить.

      Склонишь и церковь, и толпы на свою сторону,

      Они тебя просят: «Пожалуйста, нужно жить!».

      Лилия! Имя кроваво-алое, ведьмино,

      чья-то чужая в тебе притаилась тоска.

      Раскроешься в пламени в полном великолепии,

      Из пепла на площади – в город придет весна.

      Тобой окропят и посевы, и огороды,

      Та кровь на снегу – превратится в злую метель.

      Тебя будут славить веками – и все народы,

      Твоею душой пропоет по весне капель.

      Маргарита

      Рита! Безбрежных глаз океан!

      Ты