Волшебники. Начало. Книга 1. Роман-сказка о будущем и прошлом нашей планеты. Михаил Лекс

молча стричь ногти на правой ноге. И только минут через десять сказал:

      – А, это ты, Крысюк. Заходи.

      По той паузе, какую выдержал Чёрный, по его внешнему виду, по тому тону, с каким Чёрный начал свой разговор, Крысюк понял, что случилось что-то хорошее.

      – Что прикажете? – загадочно спросил Крысюк.

      – Крысюк, – издалека начал Чёрный, продолжая стричь ногти на правой ноге, – а не засиделся ли ты в прапорщиках?

      – Я, Ваше благородие, с годами становлюсь всё тупее и тупее, а потому не сразу понимаю, что умные-то люди, люди, которые денно и нощно пекутся о своём творческом развитии, говорят. Не трудно ли будет Вам, Ваше Благородие, уточнить вопросик?

      – Крысюк, – торжественно произнёс Чёрный, закончив стричь ногти на ногах и одевая ботинок, – с тебя пятьсот тысяч.

      – За что, Ваше Высокопреосвященство? – грохнулся на пол Крысюк. Пощадите. У меня же дети, у меня жена больная, мать-старуха, брат безумный, сестра дура, хомяки у меня. Пощадите. Крысюк грохнулся на колени и ползком добрался до ботинок Чёрного и стал их целовать.

      – Встань, полковник, – приказал Чёрный.

      Крысюк застыл. Какое-то время он молча смотрел на ботинок Чёрного, затем достал из кармана носовой платок, протёр ими оба ботинка Чёрного и поднялся с полу.

      – Ваше Благородие, господин ротмистр, я не совсем хорошо слышу, – тихо так заговорил Крысюк, – Вы как изволили меня назвать?

      – Какой я тебе ротмистр, Крысюк? Уже пять часов я генерал-полковник Имперской Службы Безопасности и первый заместитель директора Имперской Службы Безопасности, – гордо произнёс Чёрный. – Ну, а ты, следовательно, полковник.

      – Ваше Благородие… господин генерал-полковник… отец родной, – залепетал Крысюк, – какие там пятьсот тысяч, да я Вам… да мне Вам… Пять миллионов, не меньше, и чтоб я сдох, если после всего, что Вы для меня сделали, я не буду Вас почитать более чем отца и мать своих. Хотите, я сейчас, чтобы только доказать Вам свою преданность, отрекусь от матери-старухи, а жену свою отправлю в монастырь? Хотите? Детей – в детский дом, а брата – в психиатрическую лечебницу, а сестру самолично задушу вот этими ручищами, – Крысюк показал Чёрному свои натруженные на взимании и даче взяток, ладони. – Хотите? И мне, вот верите, господин генерал-полковник, плевать на то, что будет с моими хомяками. Могу даже съесть их сырыми на Ваших глазах, если Вам так будет угодно, господин генерал-полковник.

      – Довольно, Крысюк, довольно. Вижу твоё усердие и верю в тебя, – благодушно ответил Чёрный. – Сейчас иди, меняй форму. Завтра в шесть утра жду тебя у себя. Многое надо обсудить. Нас впереди ждут, по-видимому, большие дела. На кону, как мне думается, триллионы в десятой степени. Скоро конкурс религий. Победителю достанется всё. Мне думается, что всё дело именно в этом. Впрочем, Крысюк, не знаю. Не уверен. Поживём – увидим.

      От этих слов разум Крысюка несколько помутился. Он задумчиво вышел из кабинета. Первое,