Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века. Владимир Волкович

рассказывал он, – я всегда чувствую себя плохо, когда у другого нет того, что есть у меня. Умом я понимаю, что это не моя вина, знаю, что многие из высшего комсостава запросто пользуются своим должностным положением, но мне это претит. Душа сопротивляется! А ты ведь понимаешь, что идти супротив души дело очень опасное? – рассмеялся Котовский.

      – Подготовка твоих бойцов в корпусе мне понравилась. Так и напишу в отчёте.

      – Ну, скоро придётся попрощаться с корпусом… Летом, наверное.

      – А что такое?

      – Михаил Васильевич предложил мне стать его заместителем.

      – О, заместитель наркомвоенмора! Почётная и ответственная должность. Фрунзе, видимо, надеется на тебя.

      – Да, мы с Михаилом Васильевичем прошли вместе непростой путь и хорошо узнали друг друга.

      – Стало быть, теперь у тебя появится возможность воплотить в жизнь предложение, которое ты озвучил на совещании комсостава ещё два года назад. Помнишь, оно касалось преобразования ядра кавалерии в автобронетанковые подразделения?

      – Эх, жаль, что тогда из-за противодействия Ворошилова и Будённого этот план так и не был принят! Ведь ясно как божий день: будущее за машинами, за танками, а не за лошадью!

      – Ясно-то ясно, но кавалеристу, который на лошади сделал себе карьеру, который о кавалерии знает всё, а о машинах ничего, не хочется расставаться с насиженным спокойным местом.

      – Смело говоришь, Михаил! Сейчас такой период, что борьба за власть продолжается, только не между противниками, а среди своих. Я бы выразился точнее – между бывшими своими.

      – И ты смело говоришь, Григорий! Что ж, желаю удачи на новом посту! – Комнин встал и протянул руку.

      – И тебе успехов! – ответил, пожимая протянутую ладонь, Котовский.

      Не ведал Михаил, что видит знаменитого командира в последний раз.

      – Разрешите, Михаил Константинович?

      В дверях показался Соломон, из-за его спины выглядывала девушка.

      – Заходите, ребята!

      – Вот, познакомьтесь, это моя невеста.

      – Фаня, – поклонилась она.

      – А я Михаил.

      – Знаю. Много о вас слышала.

      – Конечно, есть от кого! – пошутил Михаил, внимательно разглядывая избранницу Соломона.

      Девушка была необыкновенно хороша, но не той чисто славянской красотой, а с примесью восточной резкости, чернявости и большеглазости. Открытое, с правильными чертами лицо, прямой нос и пронзительный взгляд чёрных глаз сразу выделяли её из многих ровесниц и вызывали к ней неподдельный интерес.

      «Не зря Соломон так долго тянул с выбором», – подумалось Михаилу.

      – Вот… мы хотели… поговорить, – начал, запинаясь, Соломон.

      – Да-да, – перебил его Комнин, – разрешите, я задам несколько вопросов? Фаня, если вопреки воле родственников вы выйдете замуж за Соломона, чем вам это грозит?

      – Видите ли, Михаил Константинович, я родилась и выросла в довольно замкнутой еврейской