Я – дочь врага народа. Таисья Пьянкова

на насыпи, покатилась под откос, влетела в сугроб и тут же услыхала сверху довольный голос:

      – Вот она, Божья-то справедливость…

      Покуда Григорьевна кувыркалась в сугробе, платок распустился, опояска потерялась… Такой рассупоней и вошла она в вокзал. Не было у неё никаких сил после душевной встряски привести себя в порядок и вернуться в бригаду…

      Кроме одиночества и бессонницы, нет на земле более подходящего места для раздумий, чем зал ожидания. Звуки и лица сливаются в своём изобилии, словно морские волны. Разница лишь в том, что море увлекает человека своим ожиданием чуда; вокзальная же суета уверяет всякого, что золотая рыбка имеется, но никакого её волшебства не хватит на такую уйму народа. И в этом Лопаренчиха сразу убедилась, постольку в зале были заняты людьми даже подоконники.

      Чтобы успокоиться, ей занемоглось всех пересчитать. Но она скоро сбилась со счёта и стала думать: «Понаехали! Утром расползутся по Татарке. А где взять хлеба на такую прорву? Скоро всю Сибирь выжрут! Одного того бугая целой буханкой не уговоришь, – отличила она глазами крепкую шею сидящего к ней спиною парня. – Да и пигалица его не говно клюёт…»

      Последние слова Григорьевна додумывала медленно, узнавая в «пигалице», одетой в белый заячий полушубок и такой же беретик, накинутый бекренем на копну каштановых волос, дочь свою Марию. Она подобралась к парочке вплотную, услыхала басистое: «Ну чё, пойдём», – затем дразнящее: «Погоди, надо узнать в диспетчерской, когда мать дежурит…»

      Эти слова дали Фетисе понять, в чём суть разговора.

      – Опять новый зятёк завёлся, – прошептала она. – Не-ет! – возразила, не зная кому. – Не пушшу! Катитесь вы оба к чёртовой матери!

      Она заторопилась отступить прочь. Подумалось – надо быстрей отпроситься у начальства, чтобы явиться домой прежде Марии с новым хахалем. Но как назло, парень оглянулся и басовито спросил именно её:

      – Эй, бабка, ты не знаешь, где тут диспетчерская?

      – Ты меня спрашиваешь? – от неожиданности показала Фетиса на себя. Когда же парень кивнул, взорвалась сдуру: – Я те чё тут, дежурная?!

      Вопрос её прозвучал так гулко, что Мария отшатнулась от парня, подхватилась на ноги и заверещала плаксиво:

      – Мамочка! Он меня с вечера домой не пускает…

      Этого хватило, чтобы Лопаренчиха хрипло громыхнула на весь вокзал:

      – Тебе што, шалашовок мало?!

      Парень покраснел, стал подниматься. Фетиса вспомнила зятев табурет и заблажила:

      – Ми-ли-ция!

      – Ну и ну! – покачал головою парень. Вскидывая одну ногу и опадая на другую, он пошёл прочь.

      Фетиса поспешно устроилась на его место и ехидно спросила:

      – Без хромых никак не живём?

      Потом приказала, уже тихо:

      – Рассказывай! Чё у тебя опять? От маёра, поди-ка, сама увильнула, сучка палёная?

      Мария выпучила даже в гневе прекрасные глаза, выгнула маленькие холёные ладошки, заговорила с крайним нажимом:

      – А то и случилось, что ты меня сучкою сделала! Кто