Земля сияющей власти. Сергей Алексеев

жизнь, искать что-либо не имело смысла. Если где-то тут квартируют археологи «Арвоха», у них будет тишина, поскольку тревога сыграна, чтобы обеспечить их безопасность.

      Улицы как таковой в деревне не существовало, поскольку, расположенная на склоне горы, она представляла собой в беспорядке стоящие отдельные дома, окруженные садами и виноградниками, между которыми были узкие извилистые проезды. Пробираясь по садам, они пошли от усадьбы к усадьбе, прислушиваясь к шуму и голосам. Кое-где натыкались на бронетехнику, спрятанную среди яблонь, обнаружили и батарею из трех гаубиц десантного варианта, стоящую в боевом положении и, видимо из-за дождя, без расчетов и охраны. Нашли и штаб батальона, где как верный демаскирующий признак стоял командирский бронетранспортер с развернутой мощной космической антенной. Видимо, в деревне морпехов никто никогда не тревожил, и они жили довольно беззаботно, не то что в зоне. По крайней мере, пройдя половину домов, Арчеладзе не заметил ни одного часового. Лишь за церковью белел в темноте урчащий грузовик и два или три человека что-то выносили из дома и складывали в кузов.

      Из двух десятков домов только в четырех было тихо, однако на поверку оказалось, что все они либо разбиты артиллерией, либо просто выгорели изнутри и теперь стояли черными, мрачными коробками. В остальных хозяйничали поднятые по тревоге пехотинцы…

      Арчеладзе ушел за околицу вверх по склону и встал под старой развесистой шелковицей – здесь меньше капало.

      – Ну, и где этот «Арвох»? – спросил он себя. – Не иголка же, под камень не спрячешь…

      Воробьев достал из кармана боевого передника фляжку со спиртом, пригубил сам, подал Арчеладзе.

      – Слушай, Никанорыч… Если эта барышня мимо часовых ползает, как… – Он отпыхался. – Что бы ей не пойти и не поискать археологов?

      Полковник продавил в себя холодящую жидкость, обсосал пушистые мокрые усы.

      – Если бы могла… Нас бы сюда не послали. Наверное, тоже есть какие-то пределы. А потом, война – дело мужское.

      – Резонно, – согласился Воробьев. – Женщины… особенно такие барышни, только и умеют, что глаза мужикам отводить.

      – Будто ты рассмотреть ее успел…

      – Почему не успел-то? Успел. Ножки у нее – яти-схвати…

      – Да она же в сапогах была и в этом балахоне.

      – Хорошие ножки не спрячешь, – усмехнулся «грибник». – Да и вся она – так, ничего… Груздок такой белый и хрустящий.

      – Ладно, хватит, – оборвал Арчеладзе. – Что делать будем?

      – Да пора бы и назад драпать. Время – четвертый час… Я вот думаю, а днем она нас протащит через зону? Или нет?

      – Надо искать археологов, – решил полковник. – Посмотрим следующую деревню.

      И, не дожидаясь возражений, вышел из-под дерева.

      Бывшее сербское селение, теперь занятое мусульманами, располагалось в седловине гор, окруженное альпийскими лугами. На дороге стояла застава, поэтому двинулись в обход, опять по задам, по раскисшему глинистому склону, кое-где изрытому окопами и бомбовыми воронками. Кутасов