Диармайд. Зимняя сказка. Далия Трускиновская

она увидела белую равнину, и кое-где торчали заснеженные кусты, но подальше этих кустов уже не было, и лишь вдалеке вроде бы что-то темнело и горели огоньки. Сашка не сразу поняла, что пространство без кустов и есть затянутое льдом и присыпанное снегом озеро.

      Толпа пошла по берегу направо, Сашка двинулась следом, параллельно берегу, стараясь не отрываться от стены пансионата. В одном ей несомненно повезло – горело несколько фонарей во дворе перед входом и с той стороны, где озеро, но окна были темны, как будто в здании не осталось ни души. Так что она постоянно была в тени.

      На берегу стояло также одинокое толстое дерево с развесистой многоярусной кроной. Сашка догадалась – это старый дуб, без которого не бывает праздника годового круга. Однажды она даже слышала, как мать и тетя Соня обсуждают имя крестной, споря, действительно ли корень «дар» означает «дуб» в прямом смысле слова, или имеется в виду «сила», она же – «устойчивость», образом и воплощением которой служит этот самый дуб.

      Люди столпились, встали тесно-тесно, скрыв троих призраков, а еще секунду спустя Сашка ахнула – над толпой встал сноп желтого пламени! Он поднялся выше дуба, опал, опять поднялся и медленно опустился. Теперь стало видно, что люди стоят вокруг костра, взявшись за руки, и что-то возле огня происходит.

      Насколько она могла понять, люди ходили по кругу, что-то кидали в огонь, потом до нее донеслись голоса – мощный мужской запевал песню, слов которой она не могла разобрать, толпа повторяла. И вдруг зазвенел пронзительный, но красивый и сильный женский голос. Стали вспыхивать, один от другого, факелы, и огни замельтешили, тоже вплетаясь в круг. Это было, может, и красиво – но для тех, кто видел в этом смысл.

      Сашка уже пожалела, что притащилась сюда. Действо у костра затягивалось, понять что-либо было решительно невозможно, автобус, на котором она приехала, был последний, как добираться до города – она понятия не имела, а голосовать на шоссе побаивалась, все-таки она была домашней девочкой, не гуленой, не оторвилой. К тому же от озера дуло. Тем, кто у костра, было тепло, Сашку же проняло сквозь материнскую шубу. Она достала из рюкзачка термос и отхлебнула горячего чая с бренди. Чай оказался кстати, понравился и произвел нужное действие – Сашка даже повеселела.

      Но все на свете кончается – даже древние обряды зимнего праздника возрождения, который называется Йул. Тем более, что из них со временем было убрано все страшное, связанное с явлением Бога и Богини-Матери, – те, кто оканчивал Курсы, сохраняли свою принадлежность к привычным конфессиям, и веры как таковой руководителям было достаточно, атеистов они на Курсах видеть не желали.

      Процессия двинулась от берега обратно, однако Сашка видела – у костра еще кое-кто остался. Впереди шел высокий, в белом, за ним два других призрака, и теперь было видно – они несут именно корзины, сплетенные из темных прутьев.

      Отступая, Сашка едва не шлепнулась – стена за ее спиной, о которую она опиралась, кончилась, нужно было куда-то деваться. Чтобы