Жена-незнакомка. Эмилия Остен

сходство с птицей.

      – Я мадам де Марейль, – произнесла Жанна спокойно. – Могу ли я увидеть своего супруга?

      – Мадам, – слуга кивнул, и рыжая челка свесилась на лоб, тоже веснушчатый. – Боюсь, сейчас это невозможно. Мой господин отдыхает.

      – Как тебя зовут? – спросила Жанна.

      – Норбер, мадам. Норбер Пелуз.

      – Очень хорошо, Норбер. Если хозяин отдыхает, выйди и поговори со мной.

      Слуга бросил неуверенный взгляд себе за спину, однако, судя по всему, Раймон и вправду спал мертвецким сном после дороги, так что его верный страж решился. Он мягким движением выскользнул из комнаты и затворил дверь прежде, чем Жанна успела что-то увидеть. И тут же поклонился.

      – К вашим услугам, мадам.

      – Пойдем.

      Она провела его по коридору и остановилась в конце – там, где начиналась галерея над просторным залом. Когда-то здесь устраивались пиры и праздники, но потом замок неоднократно перестраивали, сузили зал, переделав часть его в гостиные и хозяйственные помещения, построили широкую лестницу, ведущую на второй этаж, прорубили еще несколько окон. А галерея осталась. Экономка рассказала Жанне, что в прежние века во время балов сюда часто усаживали музыкантов, дабы не мешали благородным господам внизу.

      Опершись спиной о тонкую витую колонну, соединенную стрельчатой аркой с другой такой же, Жанна скрестила руки на груди и оглядела Норбера с головы до ног. Тот ответил любопытным взглядом. Парень не робкий, что, впрочем, неудивительно, если он так много времени провел с Раймоном. О слуге муж упоминал в письмах пару раз, тем не менее имя не писал – возможно, не считал важным. Жанна не помнила Норбера, однако все события двухгодичной давности смешались у нее в голове. Столько тогда всего произошло, куда там слугу запомнить.

      Но теперь все изменилось. Доверенный слуга – это важное лицо, и вопрос в том, насколько он это понимает. Жанне не хотелось, чтобы Норбер считал ее за угрозу.

      – Я рада, что ты приехал с моим супругом. Ты давно ему служишь?

      – Давно, мадам. Вот уже лет десять как будет. А знаю его всю жизнь.

      – Ты вырос в этом замке?

      Норбер кивнул.

      – Да. Мой отец был писарем у старого шевалье де Марейля, отца господина. Думали, что и я тоже писарем стану, однако почерк у меня отвратительный, – он усмехнулся, – и никак не удавалось научиться. Тогда и решили, что я буду слугой при молодом господине.

      – А тебе это понравилось?

      Он удивился – видимо, никто не спрашивал у юного рыжего разгильдяя, нравится ему приказ или нет.

      – Ну, выбора-то все равно особо не было. А потом, мне сам молодой господин всегда нравился.

      – Ты ему тоже, раз он тебя не выгнал.

      Норбер кивнул.

      – Это вы верно подметили. Если ему кто не по нраву – его милость сразу прогоняет, при себе держать не станет.

      Слуга достаточно расслабился, чтобы можно было задать ему следующий вопрос:

      – Как себя чувствует Раймон?

      Хлоп! Словно забрало закрыло лицо жизнерадостного Норбера Пелуза. Он насупился,